Это был очень разносторонний человек, известный в разных сферах жизни. Художник Владимир Дервиз (1859-1937) дружил с Михаилом Врубелем, тепло общался с Валентином Серовым, на двоюродной сестре которого был женат. Он слыл активным земским деятелем, многое сделал, чтобы улучшить жизнь крестьян. А главной его заслугой стала самоотверженная работа по сохранению святынь Троице-Сергиевой лавры в 1920-х годах, что было сопряжено с немалым риском.
Искусство составлять описи ценностей
В первые годы после революции Русская Православная Церковь подверглась так называемому изъятию ценностей в помощь голодающим. Из храмов забирали богослужебную утварь из золота и серебра для продажи за рубеж, оценивая её на вес. В это трагическое время были безвозвратно потеряны многие святыни.
Владимир Дервиз в начале 1920-х работал в Троице-Сергиевой лавре, которую к тому времени превратили в музей. Как писала краевед, сотрудница Сергиево-Посадского историко-художественного музея-заповедника Татьяна Смирнова, главной его целью было спасти самые ценные произведения искусства от уничтожения, продажи и воровства.
Вместе с экспертом по древнерусскому искусству графом Юрием Олсуфьевым он таким образом составлял описи ценных вещей для Комитета помощи голодающим, что в них оказывались прежде всего предметы, богато украшенные, но с духовной и художественной точки зрения менее значимые. А истинные ценности сохранялись.
Монастырь превращался в музей
Несмотря на тяжёлое положение, в которое попали все монастыри после революции, решение новой власти превратить их в музеи, пусть даже антирелигиозные, давало возможность сохранить бесценные фонды.
Владимир Дервиз, ставший в 1924 году первым директором музея, в который преобразовывали Троице-Сергиеву лавру, с коллегами-единомышленниками упорядочил богатейшую ризницу, сформировал экспозицию. Появились историко-художественный отдел с иконами, шитьём, книгами, изделиями из золота и серебра, Гефсиманский скит. Был издан путеводитель и даже началась реставрация.
Дервиз организовал экскурсионную работу, торопясь закрепить за Лаврой статус серьёзного музея. «Приезжавшим иностранцам он сам показывал музей и давал объяснения, — писала Татьяна Смирнова. — Мексиканский художник Диего Ривера записал в книге отзывов: «Я восхищён музеем в Сергиеве и обворожён милой любезностью, с которой был здесь принят».
Упрекали, что благоговейно снимал головной убор
Однако деятельность Дервиза и его коллег, их усилия сохранить святыни у многих вызывали раздражение. «Научный работник Дервиз, руководя экскурсиями, благоговейно снимает головной убор перед мощами Сергия», — возмущалась местная газета «Плуг и молот». Ежедневное издание ЦК ВКП(б) «Рабочая газета» призывала избавить музей от «титулованных особ», имея в виду дворянина Владимира Дервиза и графа Юрия Олсуфьева. А газета «Рабочая Москва» написала о Лавре так: «Богатейший источник антирелигиозной пропаганды превратился в рассадник поповщины».
В конце 1920-х годов Владимира Дервиза всё-таки уволили. Но, к счастью, он избежал репрессий. Последние годы жизни ему пришлось скитаться: он жил то у дочерей, то у друзей. Своего жилья у него не было с 1917 года, когда его семью изгнали из имения в тверском селе Домотканово, том самом, запечатлённом на картинах Валентина Серова.
Однажды пришлось изображать Пушкина
Знаменитый художник Валентин Серов подолгу гостил в имении Дервиза, находил в этом живописном уголке источники вдохновения. А однажды попросил Владимира попозировать для портрета… Пушкина.
По воспоминаниям дочери Дервиза Марии Фаворской, художник получил заказ — изобразить Пушкина в аллее: «Тоша (так близкие называли Серова) устраивается с мольбертом и палитрой; папа садится на скамью нога на ногу и смеётся; он хорошо знает, что похож на Пушкина разве что ростом, больше ничем: папа широк в плечах, коренаст, горбонос, рыжебород, кисти рук широкие, мускулистые». Однако что-то пушкинское в нём, видимо, было.
По этому этюду Серов затем написал картину с изящным Пушкиным, «сидящим на домоткановской скамейке, в домоткановской липовой аллее».
