Храм рядом
Я в Питере не был лет тридцать. Боялся, что не с ориентируюсь, потеряюсь, поэтому, ещё по телефону из Москвы договариваясь об интервью, попросился на ночлег прямо в центре социальной адаптации (ЦСА) благотворительного фонда «Диакония». Там живут наркоманы и алкоголики, сознательно решившие завязать. Руководитель центра Георгий Чалков сказал: «Найдём койку, не волнуйтесь».
Мы приехали в центр, на Роменскую улицу, когда уже стемнело: ворота с улицы, двор, подъезд. Вошли — и вдруг неожиданно на первом этаже обдало запахом ладана.
— Почему здесь пахнет церковью? — спросил я Георгия.
— А вот направо — дверь в храм Святителя Петра, митрополита Московского, — ответил он. — Тут наши воспитанники по воскресеньям и праздникам литургию стоят. Тут исповедуются и причащаются. Удобно: спустился с четвёртого этажа на первый — и уже в храме.
Руководитель фонда «Диакония» иерей Алексий Жигалов объяснил мне потом, что храм Святителя Петра был до революции подворьем Псковского Свято-Троицкого Творожковского женского монастыря, а дом, примыкающий вплотную к храму, — это бывший сестринский корпус. Часть восстановленного корпуса и отдал отец Артемий, настоятель Петровского храма, на благое дело.
Дом на полпути
Воспитанников оказалось в наличии 15 человек. Несколько комнат, двухъярусные кровати, общие кухня, столовая, душ, умывальники, стиральная машина. Кто-то у себя в комнате читал. Один что-то сосредоточенно писал в тетрадке, человека три готовили себе ужин.
Я спросил про кафе поблизости, где можно было бы перекусить.
— Никуда ходить не нужно, сейчас вам ребята что-нибудь сообразят, — успокоил Георгий.
«Ребята» воодушевились возможностью помочь и «сообразили» бутерброды с сыром, рис с курицей, чай, печенье — царский получился ужин.
У центра социальной адаптации есть ещё неофициальное название — «дом на полпути». Это значит, что до настоящего, своего дома уже недалеко. Полгода воспитанники живут в центре реабилитации, который расположен в 500 километрах от Питера, в деревне Пошитни, это Псковская область. Живут бесплатно, на самообеспечении: возделывают поля, держат пасеку, ходят за скотиной, дрова заготавливают, в футбол играют, пытаются понять, почему они стали наркоманами и алкоголиками и, конечно, молятся, исповедуются и причащаются. Пытаются жить православной общиной.
А потом переезжают сюда, на Роменскую.
— В реабилитационном центре в Пошитнях домовый храм у ребят не просто рядом, они в нём живут, — рассказал отец Алексий. — Мы его так изначально спланировали, а в 2018-м владыка Великолукский Сергий его освятил. Здесь, в Петербурге, реабилитация продолжается. Хотя точнее было бы назвать весь процесс абилитацией.
— Это значит, всё заново? — уточнил я.
— Именно. Реабилитация — восстановление утраченных навыков. А у большинства наших воспитанников изначально не было никаких навыков трезвой жизни в человеческом обществе. Им сейчас по 18-20 лет, а наркотики они начали употреблять лет с 13-14. Простите, но они смывать за собой в туалете не умеют. Мы их учим мыться, следить за собой, заправлять кровати.
Жизнь в ЦСА тоже бесплатно ребятам обходится. Здесь они учатся самостоятельно вести домашнее хозяйство, устраиваются на работу. С устройством им помогают бывшие воспитанники центра, которые находятся, как здесь говорят, в длительной ремиссии. Сами стали начальниками, у кого-то свой бизнес, некоторые обзавелись семьями.
Вечерние истории
Пока я ужинал, в ЦСА приехал ночной дежурный. Батюшка, иерей Вячеслав Красноруцкий. Привёз гуманитарную помощь — магазинные упаковки кефира и какой-то выпечки. Благословил каждого из воспитанников, мне тоже досталось.
Сели все вместе в столовой. Ребята по очереди стали коротко рассказывать, что плохого и что хорошего случилось за день. Это ежедневный ритуал, как зубы почистить, но он (проверено годами практики) несёт в себе глубокий терапевтический эффект.
Мне две истории запали в память. Имена рассказчиков не имеют значения. Саша (назовём его так) начал с признания: «Сегодня после работы чуть не впал в грех прелюбодеяния. Брат спас (он кивнул на соседа), подсказал, что не туда двигаюсь. У меня же дома жена, хоть мы и не расписаны, и ребёнок маленький».
Отец Вячеслав тут же отреагировал: «Ах, как изобретателен дьявол! Чуть начал человек освобождаться от наркотической зависимости и с этой стороны к нему уже не подъедешь, так он человеку другое искушение подсовывает — блуд. Тут надо ухо востро держать!» А вот история Дениса: «Сегодня у входа в метро женщина просила людей дать денег на жетон. Я сначала подумал, что ей деньги нужны на выпивку. Но перед эскалатором что-то меня остановило. Вернулся, говорю: давайте по своей карточке проведу. И так она меня искренне благодарила, что мне неудобно стало за прежние мысли».
Потом отец Вячеслав включил телевизор. Сказал, что сегодня, 27 сентября, один из двунадесятых праздников — Крестовоздвижение. Посмотрели про это фильм. Отец Вячеслав задал с десяток вопросов по фильму, ребята отвечали. Это называется катехизация.
Встали на вечернее правило перед иконами. Помолились — и отбой.
«У меня нет секретов!»
Отец Вячеслав служит в одном из храмов Ленинградской области. Несколько раз в месяц приезжает сюда. Ночным дежурным в ЦСА стал с тех самых пор, как сам прошёл в Пошитнях курс реабилитации. Были серьёзные проблемы с алкоголем.
Это он мне койку уступил. Перед тем как он уехал в ночь, я предложил сделать снимок для газеты.
— А может, вам неудобно раскрываться: батюшка — и бывший алкоголик? — засомневался я.
— Миша, нет у меня секретов, — ответил он. — Благослови тебя Господь!
Отец Вячеслав здесь не один такой. Многие работают в «Диаконии» консультантами, то есть сами когда-то выкарабкались с Божией и людской помощью, потому прекрасно знают последовательность шагов и слов.
После тупика тоже есть жизнь
Георгий Чалков сейчас в фонде «Диакония» заведует центром адаптации, в котором живут те самые 15 человек, пытающиеся завязать навсегда. А с недавнего времени фонд стал заниматься бездомными: их собирают с улиц, везут в приюты, если надо — в больницы. «Диакония» разрабатывает программу их реабилитации. Георгий говорит, что новая его стезя — это Промысел Божий.
— В чём же он? — спросил я его.
— Из моей жизни ушёл прежний ропот, — отвечал он. — Сейчас я возвращаюсь после улицы домой, принимаю душ и думаю: я, наверное, слишком шикарно живу! Господи, спасибо Тебе!
Как он сам говорит, лет 15 из своих 40 он прожил бессмысленно. Наркотики, воровство, колония для малолеток, как бы учёба, как будто работа, снова колония, как будто женитьба. Опять наркотики, реабилитационный центр, наркотики, галлюцинации, почти смерть, тупик. Ему такая жизнь не нравилась, но он не знал, как из неё вырваться.
Это всё в Тюмени было. Однажды ему встретился отец Николай, протоиерей Знаменского собора, и сказал, что выход есть. Но придётся потрудиться. Он понял, что выход — это Бог, но он ждал от Него чуда: р-раз — и Гоша здоровый. Но фокуса всё не было.
Друг по группе анонимных наркоманов, сам уже окончательно отказавшийся от наркотиков, посоветовал ему поехать в Питер, в «Диаконию», на месяц хотя бы.
В итоге он задержался здесь на девять лет.
— Первые два-три года выздоровления я молился непрестанно, чтобы Господь дал мне силы прожить очередной день, — рассказал Георгий. — И силы появлялись. И я чувствовал, что эти силы — не мои.
А потом у него появилось желание помогать другим. Раньше он не думал даже, что решение чужих проблем может приносить моральное удовлетворение.
Пару лет назад Георгий создал группу анонимных наркоманов «На Обводном». Про неё теперь в Питере многие знают. Каждый может туда прийти со своими проблемами.
По его инициативе в ЦСА недавно появилась «папа-школа». Приходят специалисты и рассказывают, как мужчине, который собрался завести семью, быть в ней не «подай-принеси» при жене, а полноценным отцом. Он, кстати, сам с интересом всё это познаёт — у него в семье две дочки, 12 и 13 лет.
Что такое метанойя
Сколько ни читал я в Интернете про помощь наркозависимым, везде натыкался на упоминание о каких-то «12 шагах». Решил спросить о них у человека знающего — директора фонда «Диакония» отца Алексия Жигалова.
— Это международная программа помощи наркозависимым, — рассказал отец Алексий. — Придумали её два христианина, хоть и не православных. В координационном совете по противодействию наркомании при Патриархии, в котором и я состою, большинство священников её не приемлют. Хотя она работает успешно во всём мире, включая мусульманские страны. В нашей программе никаких 12 шагов нет, мы обошли все острые моменты, которые не нравятся православному сообществу, например «Бог, как я его понимаю», «высшая сила» и т.д. Наша программа называется «Метанойя», в переводе с греческого — «перемена ума», «покаяние».
— Главное, чтобы программа работала, а как она называется, не важно, — заметил я.
Многие батюшки до сих пор считают, что вообще никаких программ не нужно. И чтобы наркозависимый вылечился, ему достаточно молиться, поститься и слушать радио «Радонеж». Но это так не работает. Если человек читает молитвы и Писание как непонятные для него тексты и причащается, не понимая смысла этого Таинства, толку не будет.
По словам отца Алексия, наркозависимому для излечения нужны универсальные приёмы.
— Сначала он должен разобраться в себе: почему я начал употреблять, что со мной произошло, возможно, ещё в детстве. И так я начинаю себя перелопачивать, в течение полугода просто перетрясаю всю свою жизнь. Это и есть метанойя, покаяние, разворот на 180 градусов. Тут очень важно, что мы ещё родственников подтягиваем в эту историю. Мы учим их вести себя так, чтобы ускорить процесс выздоровления, — объяснил отец Алексий.
Путь, который должен пройти наркозависимый в православной общине, чтобы стать трезвенником, записан теперь в документах, которые разработал координационный совет РПЦ по противодействию наркомании. Разобраться в себе, найти Бога и вернуться к людям. Это в идеале.
В «Диаконии» у кого-то получается пройти этот путь с первого раза. У кого-то — со второго. А кто-то срывается и подняться уже не может. Такое тоже бывает.
Вместо послесловия
В столовой ЦСА на Роменской Георгий повесил несколько фотографий. Там — свадьба воспитанника, здесь — крещение, тут — годовщина «Диаконии». Есть несколько фотографий с чёрной ленточкой в нижнем углу. Все эти фото — как напоминание о тех, кто был, есть и будет рядом.
