Реабилитационный центр для наркоманов в обывательском представлении — это нечто грандиозное и, безусловно, сильно затратное. Опыт храма Иверской иконы Божией Матери в Рыбинске свидетельствует, что это не так. Здесь не просили денег у государства, не создавали благотворительных фондов, а решили обойтись силами прихода.
Дом, нарисованный на песке
Какая всё же удобная вещь — навигатор! Привёл меня из Москвы точно по адресу: город Рыбинск, Заволжье, улица Александровская, 12. Иверский храм. Я даже к дежурному не успел подойти, а в дверях уже встречали меня два молодых человека:
— Вы корреспондент? Саша Разумов задерживается, просил вас встретить.
Вместе с Олегом и Егором прошли мы в крепкий бревенчатый дом, расположенный по соседству с храмом. Просторный, двух этажный, квадратов 250, не меньше. В одной из комнат — приходской офис, в другой живут трое воспитанников реабилитационного центра (третьего, Павла, не было, поехал с провожатым в клинику зуб лечить), в соседней поселили меня. Выдали чистое постельное бельё и рассказали про удобства: вот умывальник, вот туалет. Внизу — большая трапезная и зал для собраний.
Дом этот, как потом рассказал Александр Разумов, приходской староста и руководитель реабилитационного центра, построили так. Один из прихожан, местный предприниматель, сильно заболел. А когда с Божией помощью выкарабкался, сказал Саше: «Надо что-то делать». «Я знаю, что, — сказал староста, — давай приходской дом построим и организуем там реабилитацию для наркоманов и алкоголиков». Проект нарисовали на песке прямо во дворе храма. Через три года всем миром построили. И в 2012 году приняли первых реабилитантов.
Почему правила жёсткие
Процесс выздоровления наркоманов — это не игра. На кону жизнь человека. Тут знания нужны. Поэтому настоятель храма протоиерей Димитрий Садовский (он скончался три года назад от инфаркта) благословил прихожан Алексея Валеева и Александра Разумова, которые вели при храме клуб трезвости, поступить на заочную теологию в Ярославский университет. Параллельно они набирались опыта в действующих православных реабилитационных центрах.
— Очень быстро мы поняли, что выпускать человека в мир после года реабилитации нельзя, — рассказал Александр. — Это как вынести растение из теплицы на мороз. Погибнет. Обустроили комнаты ресоциализации. Сейчас там два человека живут. У них все степени свободы: они нашли работу в Рыбинске, у них деньги, телефоны, телевизор. Но из города они отлучаться не могут, должны не поздно возвращаться в центр. Есть ещё несколько условий, которые позволяют не терять их из виду. Они при этом ничего не платят за жильё и остаются на довольствии. Зарплата — дело десятое. Для них важно за год научиться жить в коллективе, общаться с людьми.
Эти правила оговариваются сразу, как только семья приезжает в центр на переговоры. Так жёстко заставила действовать одна трагедия.
Артём был героиновым наркоманом, прошёл годовую реабилитацию, устроился на предприятие, два месяца проработал и засобирался домой. Его уговаривали: не торопись, переживи здесь ещё пару кризисов. В итоге он всё же уехал, а через несколько дней его мама позвонила Саше и сообщила, что Артёма больше нет.
— Я потом ел себя поедом: почему не подключил батюшку, почему не надавил на маму, почему самого Артёма не уговорил остаться? — вспоминал Саша. — Может, на чудо надеялся? Но если воспитанник уезжает раньше срока, широко улыбаясь, очень велика вероятность, что он едет в прежнюю жизнь.
Как делают свечи
Вечером, прощаясь, Саша сказал ребятам:
— Отцы, не забудьте корреспондента взять с собой на вечернее правило!
Без пяти девять в дверь постучали. Я набросил на плечи куртку и сквозь моросящий дождь пошёл к храму. Павел щёлкнул выключателем, и внутри сразу стало уютно и торжественно. Пока ребята читали молитвы, я сделал пару снимков. Потом они обняли друг друга, прося прощения за вольные или невольные обиды, нанесённые за день.
— Саша вас что, подкалывает, называя отцами? — спросил я, когда мы шли назад, в свои кельи.
Они переглянулись, и каждый ответил: «Мне нравится».
Я потом и у Саши тоже об этом спросил.
— Это не издёвка, это аванс, я хочу, чтобы они стали трезвыми, завели семьи и стали отцами, — ответил он.
Утром ребята поднялись по расписанию, а я проспал. Застал Егора и Олега в небольшой мастерской, они там отливали из свечных огарков новые свечи. А Павел в воскресной школе выпиливал какую-то форму из фанеры для детских переносных “крестиковноликов”. Это называется у них трудовые часы.
Олег с Егором показывали мне, как делать свечи. Натягиваешь тонкий шнур на одну из дюралевых пластин, потом скрепляешь её винтами со второй, заливаешь расплавленный воск и ждёшь, пока он остынет. Я спрашивал их о бывших реабилитантах центра: приезжают ли они сюда? Да, отвечали ребята, часто приезжают, с жёнами, с детьми, на праздники и без поводов.
— А у вас нет зависимости? — Вопрос Егора застал меня врасплох.
— Нет, — ответил я, чем, похоже, немного его огорчил.
Я потом понял, зачем он спрашивал. Реабилитанты хотят услышать больше историй о том, как наркоманы становятся трезвыми людьми. Чтобы в сотый, в тысячный раз убедиться: выход есть, и они на правильном пути.
Про неверие и благодать
Олегу 31 год. Полжизни употребляет психоактивные вещества. Отца не помнит, родители развелись через пару лет после свадьбы. В наркотическом бреду Олег окончил школу, потом лицей, специальность — роспись по дереву. Но устроился после лицея грузчиком в винный магазин. Вино, похмелье, наркотики, прогулы, увольнения — больше из той жизни нечего вспомнить. Однажды он понял, что ходит по кругу, а выхода нет.
Лёг в Рыбинскую наркологическую больницу. Александр Разумов ведёт там мотивационные группы. Он и убедил Олега: шанс есть.
После ужина, который приготовил Олег на всю братию, мы беседовали с ним в малой трапезной.
— Саша сказал, что православные таинства в реабилитации — хороший ресурс для выздоровления. Я здесь три месяца, но так и не понял, в чём он состоит, — размышлял Олег. — Один раз я рассказал про себя непотребное чужому бородатому дяденьке, но никакой благодати не испытал. Так что на исповедь я ходить перестал.
Здесь никто никого не заставляет исповедоваться и причащаться. Единственное «железное» условие — посещение воскресных служб. Даже молиться не обязательно: просто стой и слушай.
И всё же, признался Олег, кое-какие перемены в нём уже случились: пришло понимание, что наркотики и алкоголь не помогут освободиться от озлобленности, апатии и тревоги. Но он уверен, что божественные силы тут ни при чём. Это скорее результат «фокусов», которые проделывают с братией психологи (они регулярно приезжают в центр и дают всякие диковинные задания).
Я сказал ему, что если он станет трезвым, то неважно, кто этому поможет — высшие силы или психологи.
— Конечно, неважно! Буду трезвым — и слава Богу! — сказал он, увидел изумлённое моё лицо и добавил: — Я вполне допускаю, что когда-нибудь стану глубоко верующим человеком.
Чудо в Годеново
Саша Разумов стал верующим человеком при удивительных обстоятельствах. Он служил тогда в ОМОНе, приехал из Чечни, из очередной командировки.
— В 2003-м вернулся домой в совершенно разобранном состоянии, — рассказал он. — Мне 28, звание — прапорщик, и я не знаю, что делать дальше. Друзья позвали в паломническую поездку. Я поехал, хотя даже не знал, что это такое. В Годеновский храм зашёл как турист. И тут время остановилось. Буквально. У меня был сотовый в кармане, и на нём встали часы. Была длинная служба. Когда ко Кресту прикладывался, почувствовал, что Христос живой. Пошёл на исповедь и никак не мог уйти. Меня будто тошнило грехами. Батюшка — кремень — стоял и ни слова не говорил. Я плакал. Я хотел там, у Креста, остаться жить. Мы зашли в храм в 8 утра, а вышел я ближе к 12. И часы на мобильнике снова пошли — 8.01, 8.02…
После друг повёз его в Переславль, в Никитский монастырь. Предложил окунуться в источник. На дворе был март, морозец неслабый. Саша заволновался:
«Влад, я в эту прорубь не полезу! У меня ещё с армии всё застужено — буду потом болеть недели две!»
Друг в ответ: «Ты что, дурак? Я же тебе говорю: это святой Никита Столпник, а это его целебный источник!»
Пока они одевались, полотенце вмёрзло в лёд так, что не оторвать, пришлось оставить. Вернувшись домой, он сказал жене, что решил уволиться со службы. В воскресенье собрал дочек-близняшек и отправился в храм. Познакомился с настоятелем, отцом Димитрием Садовским. А вскоре тот предложил Саше стать старостой прихода.
Да, Никита Столпник, видать, позаботился о Сашином здоровье — многие болезни отпустили.
Отцовское дело
Отец Илий, нынешний настоятель Иверского храма, сын бывшего настоятеля, отца Димитрия. Так епархиальное руководство распорядилось, что в наследство от отца ему достался крепкий приход, работающий реабилитационный центр и громадьё отцовских планов.
Вообще он не думал становиться священником. Окончил музыкальное училище, играл в Питере в хорошем оркестре, пока, как он сам говорит, «не произошёл в душе религиозный всплеск». Он окончил семинарию, женился и поставлен был клириком в Рыбинском соборе.
— Мой отец питерский, мастер офорта, работал в академии художеств, — рассказал отец Илий. — Крестился в зрелом возрасте. Попал к хорошему духовнику, настоятелю Спасо-Парголовского храма отцу Василию Лесняку. Тот в конце 80-х годов благословил его на священство. И провожая в Ярославль, попросил, как только освоится он на новом месте, обязательно помогать страдающим недугом винопития и наркомании. Так что отец выполнил послушание.
Отец Илий продолжает дело отца Димитрия.
— Реабилитанты ходят на службы, некоторые исповедуются у меня, — рассказал настоятель. — Я вижу, как происходят в них благотворные перемены. Как приезжают они сюда после реабилитации, трезвые и счастливые. Это наш крест, и мы будем нести его до конца. Нас Господь вдохновляет. Не зря ведь Он прислал в храм Александра Разумова и Алексея Валеева.
Экономика исцеления
Воспитанникам годовое пребывание в центре не стоит ни копейки. Но кто-то ведь всё равно должен за это платить?
— Приход платит примерно 10-20 тысяч в месяц за коммуналку и 15 тысяч рублей уходит на продукты, из которых ребята в малой трапезной по очереди готовят еду, — объяснил Саша. — Немного помогают и бывшие реабилитанты. Они сейчас все работают в Рыбинске, мы по-прежнему большая и дружная семья, им это не накладно. Итого содержание центра обходится тысяч 30-40 в месяц.
— А зарплата специалистам, которые работают с ребятами? — не унимался я.
— Специалистов всего четверо — отец Илий, директор воскресной школы Алексей Валеев, я и помощник старосты Никита, — гнул свою линию Саша. — Зарплата в центре для каждого из нас неактуальна, это факультатив. Мы с Алексеем долго «волонтёрили» в местной наркологической больнице. И руководство клиники предложило нам трудоустройство. Мы в больнице ведём группы, читаем лекции в школах, колледжах, на предприятиях, пытаемся наладить работу с наркозависимыми в местах лишения свободы. Больница с Иверским храмом заключила соглашение о сотрудничестве.
— Это что же получается, содержать небольшой реабилитационный центр каждый приход может себе позволить? — осенило меня.
— Именно! По благословению владыки Вениамина мы провели уже с десяток семинаров, на которых на пальцах показываем, как работает наша модель, — рассказал Саша. — Кроме небольших денег, правда, нужны на приходе два-три человека, готовые «заморочиться» темой реабилитации. Необходимые знания в наше время получить несложно.
А лучше, резюмировал Саша, приехать и пожить несколько дней в центре. Тогда понимание само придёт.
Сайт храма iverskaya.ru. Тел. 8-960-537-3697
