Строго говоря, «Пробуждение» — не центр реабилитации. Потому что реабилитация — это когда воспитанников год-полтора прячут от искушений мира, приводят в чувство, а уже потом начинают приучать к самостоятельности, устраивают на работу, разрешают пользоваться телефоном, деньгами.
Руководитель центра Максим Курлыков решил первый этап пропустить. Не из своенравия, а скорее, от бедности. И по благословению священника, конечно. Воспитанников здесь сразу устраивают на работу. Живут они в коттедже на окраине Казани, ездят на работу в городском транспорте, имеют наличные деньги, пользуются телефоном. И, кажется, ничем не защищены от соблазнов. Но выздоравливают. Возможно ли такое? Конечно. В жизни по милости Божией происходят и не такие чудеса.
За сковородкой
— Вы в сковородках случайно не разбираетесь? — спросил меня Максим, когда мы, встретившись на вокзале, сели в его машину. — Сегодня Масленица началась, ребята соскучились по блинам, хватились — блинной сковороды нет.
По пути мы заехали в гипермаркет, я нашёл сковородку, похожую на ту, что у нас дома предназначена для блинов. Тем же вечером, когда ребята пришли с работы, Паша Прохоров замесил тесто и испёк на новой сковороде дюжины две блинов. Мы макали их в смородиновое варенье, нахваливали повара, а он для порядка сетовал вслух: мол, пожиже надо было замесить, тогда бы блины вышли потоньше.
Дом трудолюбия
Азино — это такая казанская Рублёвка, коттеджный посёлок на окраине города, немного, правда, тесноватый. Дома здесь двухэтажные, похожие, как близнецы. В одном из них живут сегодня четверо воспитанников центра: Юра-старший, Юра-младший, Павел и Андрей. Коттедж площадью больше 100 «квадратов» снимает для центра автономная некоммерческая организация (АНО) под названием «Дом трудолюбия Иоанна Кронштадтского». Её в прошлом году учредили и зарегистрировали Максим Курлыков и иеромонах Вячеслав Шапоров, руководитель отдела по противодействию наркомании и алкоголизму Казанской епархии.
Аренда коттеджа обходится недёшево. Частично её оплачивают из денег, которые зарабатывают реабилитанты на производстве. Недостающее добавляют благотворители. Покупка продуктов, коммунальные услуги, обустройство быта, зарплата психологов — тоже из спонсорских средств.
Задача выйти на самоокупаемость существует, признался Максим. Но для этого нужно увеличить число реабилитантов (центр рассчитан на одновременное пребывание 10 человек). Однако процесс этот, что называется, штучный. Сказать, что подбор кандидатов ведётся тщательно, значит ничего не сказать. Никто не должен нарушить атмосферу добросердечия, взаимопомощи и доверия, которую вселили в этот дом Максим, отец Вячеслав и иже с ними. Поддерживать её трудно, поскольку зависимые люди лживы, корыстны и неблагодарны. Пишу об этом прямо, не боясь, что они прочтут эти строки. Во-первых, они и сами об этом знают. Во-вторых, появление у человека такого знания о себе и есть один из симптомов исцеления, добрый вестник начала новой жизни.
— Максим, с бытом в центре всё более-менее понятно, но мне трудно представить работодателя, который без предварительных условий берёт на работу алкоголиков и наркоманов, — поделился я сомнениями.
— Нам просто повезло, — ответил он. — Среди руководства компании, в которой работают ребята, много бывших зависимых, со стажем чистоты в 10-15, а то и больше лет. Когда-то им помогли выздороветь, сейчас они помогают другим.
Юра уже купил огуречные семена
— Работа у вас сложная? — спросил я у Юры-младшего.
Он один был дома, когда мы с Максимом при ехали в центр. Юра в двухнедельном законном отпуске, к тому же по графику дежурный по кухне.
— Вентиляционные короба делаем, — рассказывал он, ловко обваливая кусочки минтая в муке. —Размеры, толщина металла, с каким шагом саморезы вкручивать, какой герметик наносить на швы — всё это надо соблюсти. В общем, ничего сложного.
— Сколько удаётся зарабатывать?
— Тысяча рублей в день моя, — объяснил он. — Это половина заработанного, вторая идёт на оплату нашего проживания здесь. Всё по-честному.
У Юры среди четверых реабилитантов самый солидный стаж чистоты — 14 месяцев и 21 день. В центре он второй раз. Первый срок окончился плохо: было пять месяцев трезвости, и вдруг ему сообщили, что умерла его жена. Он запил. Его простили. К тому же возвращаться Юре просто некуда. Квартиру он пропил ещё в прошлой жизни. Взяли снова.
Я спросил его про планы на будущее, ближайшее и отдалённое.
— Снова купил семена огурцов, — отвечал он. — Скоро буду высаживать в теплице, в прошлом году огурцов столько уродилось, не знали, куда девать. Коплю деньги на новые зубы, надо 140 тысяч. Потом, может, семью создам. Я ведь не старый ещё, 47 лет.
В минувшую субботу, когда ребята, по обыкновению, затопили баню, он собрался и поехал к отцу Вячеславу, в храм Варсонофия Казанского, на исповедь. Признался, что, когда на душе неровно, храм спасает.
Стакан воды
— Наш центр для тех, у кого мотивация выздороветь огромная, а возвращаться после государственной наркологии зачастую некуда: разваленная семья, пьяные посиделки или наркоманы-друзья, — рассказывал Максим. — Создано «Пробуждение» по благословению митрополита Казанского и Татарстанского Кирилла. Новичка здесь никто на работу не гонит: если надо восстановиться несколько дней — отдохни. Прокапаться нужно — у нас с клиникой договорённость есть, возьмут на сутки-двое. Синдром снять — давай баньку затопим. Вот он стоит, пилит палку, а с него семь потов сходит. И этот его вклад мне дороже любых денег. Было дело: на пути в центр ещё и выпьет человек. А мы ему на ночь на столике стакан воды оставляем. Кто-то сигарету положит. И он всё это помнит. Утром говорит: давайте я посуду помою, а у самого руки трясутся. Со временем желание не брать, а отдавать становится для них нормой. У храма Варсонофия есть ящик, куда прихожане складывают одежду, хорошую, но уже не нужную. Раз в месяц мы раздаём её малоимущим и бездомным у другого храма. Ребята участвуют с удовольствием, это для них — лучшее лекарство.
Как пробуждался Максим
Максим знает, о чём говорит. Десять лет назад, когда мама определила его в реабилитационный центр (сильно платный), нижнее место на двухъярусной кровати уступил ему человек, который готовился к выписке. Просто увидел, как Максиму тяжко. Такая вот дедовщина наоборот.
Наркотики в его жизни появились лет в 16. Это было на рабочей окраине Самары в 1996 году. Узнав об этом, дед-стахановец сказал: «У меня больше нет внука». «В монастырь поедешь?» — попыталась найти выход мама.
Он согласился. В Свияжском Иоанно-Предтеченском монастыре под Казанью он выбился в передовики, ему доверили печь хлеб для всей братии и трудников — человек на 70. Он как будто исправлялся в обители, но приезжал на побывку домой, встречался с друзьями, говорил им про Бога и на волне этой эйфории снова срывался. «Почему так происходит?» — спрашивал он себя. В поисках ответа поступил в Ивановскую духовную семинарию, но не доучился. Вернулся в Самару. Женился, родился ребёнок. Дальше вот что началось: весной он употреблял наркотики, летом ложился на детоксикацию, потом ехал в монастырь, «на зубах» терпел отсутствие дозы, осенью пытался устроиться на работу, а весной снова срывался. Шесть лет форменного безумия — совершать одни и те же действия и надеяться на иной результат.
Потом реабилитация, во время которой Максим решил поступить на психфак университета. Окончил вуз, работал консультантом в разных реабилитациях. Тогда он окончательно понял: чтобы вылечиться, зависимому нужны и новые психологические методики, и Бог. Только вместе.
С отцом Вячеславом они встретились в реабилитационном центре под Казанью: иеромонах Вячеслав его организовал при местном храме, а психолог Курлыков попросился туда на работу. Вскоре новый настоятель сменил у центра профиль — решил заняться бездомными. Тоже благородное дело, спору нет. Но Максим в течение этих 10 лет трезвости окончательно понял, чем должен заниматься всю жизнь, — помогать зависимым.
— На Максиме — психологическая часть, — рассказал отец Вячеслав, — ребята под его руководством ежедневно анализируют свои мысли, чувства и поступки. А я дважды в неделю приезжаю в центр на беседы. Раз в месяц ребята бывают у меня в храме на братской исповеди и литургии. Самостоятельно читают они утренние и вечерние правила. Так и решаем с ними две задачи: первую — протрезветь, и главную — воцерковиться.
Атеистов настоятельно просят уверовать
Руслан Раянов работает в центре «Пробуждение» психологом. Приезжает в Азино два раза в неделю, проводит для всех четверых воспитанников сеансы психотерапии, составляет для каждого индивидуальный план лечения. Ему 47 лет, родился во Владивостоке в татарской семье. Поскольку, как он сам сказал, «в Приморье ислама нет», в младенчестве мама окрестила его в православном храме с именем Роман.
Семья переехала, Руслан окончил филфак Казанского университета. Потом его захватила психология, он прошёл специализацию в медуниверситете, потом уже в Москве совершенствовался в лечении наркомании и токсикомании.
— Это, конечно, удача, когда православный человек устраивается работать в православный реабилитационный центр, — заметил я. — Так гораздо легче рассказать реабилитантам про роль Бога в исцелении зависимых…
— Как врач-психотерапевт я должен придерживаться строго научного подхода, — отвечал он. — Он предельно чётко сформулирован в американской программе «12 шагов». Поверьте моему двадцатилетнему опыту: лучшей методики преодоления зависимости, чем эта, в мире не придумано. Там, правда, написано: человек должен прийти к убеждению, что сам он немощен в противостоянии болезни, и помочь ему может только Высшая Сила. А что это такое, пусть каждый сам решает.
— А если атеист хочет вылечиться, ему тоже надо поверить в Высшую Силу, иначе не выздороветь? — понесло меня вдруг в философские дали.
— Да, надо поверить, — не раздумывая ответил Руслан.
То есть строго научная программа утверждает, что именно Бог спасает наркоманов и алкоголиков. Такой вот парадокс. Скорее всего, так же обстоит дело с любой другой наукой: если хорошенько её поскрести, неизбежно обнаружишь присутствие Бога. А уж про психологию и говорить нечего. Только Тот, Кто вложил в человека душу, умеет её правильно врачевать.
И ведь врачует! Чудеса, по словам Руслана, случаются в центре «Пробуждение» каждый день: вчера был человек законченным наркоманом, потом глядишь — месяц трезв, второй, полгода…
Чудо, кстати, произошло и в личной жизни психотерапевта Раянова. Врачи поставили его жене диагноз «бесплодие». Она ударилась в изучение последних медицинских методик, включая ЭКО. Руслан сказал ей: «Не в ту сторону копаешь, надо просить Богородицу». Съездили вместе в Новый Афон, помолились от обоих сердец. Услышала их Богородица — дочке Руслана сейчас два года семь месяцев.
Зара — старший научный сотрудник
Наутро неожиданно выпал снег. Я проснулся, спустился вниз. Работники ещё часов в шесть ушли клепать свои вентиляционные короба. Юра-младший чистил ступеньки и дорожку к воротам. Вокруг него вилась Зара, трёхлетняя акита-ину. Она поздоровалась со мной, легонько прижав мои пальцы мягкими, как у коровы, губами (браво японским кинологам!). Хозяин коттеджа сдал собаку в аренду вместе с домом, потому что акита-ину в городской квартире жить нельзя. Даже зимой она спит в деревянном сарайчике на соломе.
Максим рад, что хозяин принял такое решение. Потому что Зара стала полноправным научным сотрудником центра. Ребята варят Заре похлёбку, гуляют с ней в полях за посёлком, чистят от клещей. Она терпеливо ждёт их с работы. А им очень нужно, чтобы дома их кто-то ждал.
Как устроиться на реабилитацию, а также пожертвовать Центру, можно узнать на страничке https://vk.com/probugdenie_kzn. Тел. 8-987-286-1112
