Ирина Ракша, вдова знаменитого художника Юрия Ракши, позировала для многих его картин. Но и сама она человек творческий: автор 30 книг прозы, кинодраматург, лауреат премий имени Шукшина и Есенина. Мы попросили её поделиться своими «церковными» воспоминаниями.
Тайное крещение в осаждённой Москве
Крестили меня в самом начале Великой Отечественной войны, когда мне было три года. Мы ещё жили в Москве, хотя многие тогда уезжали в эвакуацию. Было холодно и голодно. Немцы бесконечно бомбили наши бараки на 3-й Останкинской улице.
Однажды вечером к нам пришёл странный человек в ватнике. На ногах жуткого вида валенки с калошами, прикрученными проволокой. Мужчина прошёл по коридору барака и завернул на кухню, где его, видимо, уже ждали перешёптывающиеся хозяйки. Сняв ватник, он распустил своё облачение, и мы увидели, что это священник. Он сказал, что пришёл крестить детишек. Женщины быстренько поставили на примусы греть воду, принесли ванночку и стали приводить своих детей. Даже наша соседка-татарка, пока её мужа не было дома, пришла с сыновьями Саидом и Муршидом, хотя сама была мусульманкой.
Моя мама достала крестик, который ей подарила бабушка, и тоже пришла со мной на нашу общую кухню. Тогда батюшка окрестил чуть ли не с десяток малышей. В благодарность женщины дали ему картошку и кусок хлеба.
Мой папа узнал о крещении позже и устроил маме скандал. Ведь его могли за такие дела выгнать с работы. А он был начальником — директором павильона «Хлопок» на ВДНХ.
Как безработную сделали старостой
Начало 1990-х годов оказалось для меня тяжёлым: не издавали, гонораров не платили. Несколько лет пришлось даже таксовать на личном «жигулёнке». Бизнес опасный: дважды меня чуть не убили конкуренты-бомбилы.
С тяжёлым сердцем пришла я на исповедь в храм Благовещения в Петровском парке. И вдруг настоятель, отец Димитрий Смирнов, спрашивает: «Ирина Евгеньевна, а не взялись бы вы быть старостой, восстанавливать церковь?» Я согласилась. Речь шла о другом Благовещенском храме — на улице Бутырской, он был заброшенный, без куполов, между трапезной и колокольней — большой заводской корпус.
Проблем возникло много. Нам пришлось с большим трудом отстаивать право на постройки и церковную землю, работать в архивах с документами… Но как-то всё постепенно решалось, налаживалось. И с моей работой чудесно устроилось: неожиданно позвонили из журнала «Работница» и предложили заведовать там отделом культуры и искусства. Отдельно стала вести рубрику «Благовест».
Встреча с дядей на Святой земле
В детстве от отца я слышала, что на Святой земле у нас есть заступники. Что это значит, я поняла много лет спустя, когда отправилась в Хеврон, где находится великая святыня — Мамврийский дуб. Именно под ним библейский Авраам тысячи лет назад принимал трёх ангелов — прообраз Бога-Троицы.
И вот вместе с другими паломниками захожу в собор Святых Праотцев, расположенный недалеко от святыни. На входе продают книги о храме, мне захотелось что-нибудь купить. Монах за стойкой отвечает: «Да, наш игумен Игнатий Ракша всё это строил…» От неожиданности я замерла, по коже побежали мурашки. В этот момент я вспомнила, что говорил мой отец.
Монах сказал, что игумен почил в 1986 году, протянул мне его фотографию, которую успели выпустить для продажи. На меня смотрело лицо, в точности походившее на моего отца. Я пролепетала: «Мне кажется, это мой родственник». Монах удивлённо посмотрел на меня и спросил: «Каким образом? Со времён войны игумен никуда не выезжал». Я трясущимися руками протянула свои документы и объяснила, что мой папа был двоюродным братом отца Игнатия. То есть строитель собора в Хевроне — это мой двоюродный дядя.
Меня проводили в часовню, где похоронен игумен, а потом мы зашли в келью к старцу Георгию, который всю жизнь служил с отцом Игнатием. Узнав, кто я такая, седой как лунь инок сказал: «Он так долго тебя ждал, он знал, что ты приедешь». И рассказал, как отец Игнатий охранял Мамврийский дуб и камень за камнем возводил храм Авраама и Сарры.
