Алексею Хвостенко, известному под творческим псевдонимом Хвост, сейчас бы исполнилось 75 лет. Музыкант, поэт, художник, он стал известен в СССР в начале 1970-х. В 1977-м уехал во Францию, с началом перестройки вернулся в Россию, выступал с концертами. Умер в 2004-м.
Его дочь Анна живёт в Москве — певица с красивым высоким сопрано, лучший исполнитель отцовских песен. Их было много, но самой популярной стал «Город золотой», который написан не им, но который он исполнил первым. Песня ушла в народ, когда её спел Борис Гребенщиков, многие думали, что он её и сочинил. На самом деле автор стихов — поэт Анри Волохонский, а музыки — Владимир Вавилов. Песня цепляет своей дивной мелодией, необычными образами. Но мало кто знает, о каком городе в ней поётся. С этого начался наш разговор с Анной Хвостенко.
«Папа для многих стал крёстным»
— Как ваш отец отнёсся к тому, что Гребенщиков изменил текст: вместо «Над небом голубым…» стал петь «Под небом голубым…»? Получился иной смысл…
— Песня конечно же про рай, который на небесах. Изначально она так и называлась — «Рай». Я не представляю, чтобы папа спел «Под небом голубым…». Но он совершенно спокойно воспринимал исполнение БГ. Ему говорили: «Алёша, почему он взял твою песню?» Папа отвечал: «Во-первых, она не моя, а во-вторых, почему бы ему не спеть?» И то, что БГ переделал первую строчку, его не смущало. Я вообще никогда не слышала от него никакой критики, он никого не осуждал. Он уважал собственную свободу и не посягал на чужую.
— Ваш папа был крещёный?
— Да, и для многих он стал крёстным. Он любил людей, рядом с ним было ощущение счастья, свободы и покоя. Он всех встречал с распростёртыми объятиями. Всегда было ощущение, что он именно тебя и ждал. Вокруг него собиралась удивительная компания, в которую входили все: от гениев до маргиналов.
— Вы бывали с ним в церкви?
— Увы, один раз — когда его отпевали в храме Рождества Иоанна Предтечи на Красной Пресне. Там тогда служил священник Борис Михайлов, друг нашей семьи.
Общались через пластинку
— Когда ваш отец эмигрировал во Францию, вам было четыре года. Вы как-то общались?
— Папа записал за рубежом пластинку «Прощание со степью» и передал мне её через знакомых. Наше общение было через эту пластинку, я её заслушала «до дыр». А увиделись мы, когда мне было уже семнадцать. В то время разрешили свободно выезжать за границу, я поехала к нему в Париж и прожила там целый месяц. Мы записали кассету, которую назвали «Хвост и Анюта». Я пела его песни, и все говорили: «Боже, как похоже на папу!»
— А позже вы работали в «Геликон-опере» и даже в Большом театре…
— Да, на 2-м курсе музыкального училища пела в «Геликон-опере». А в Большом участвовала в опере Римского-Корсакова «Золотой петушок», поставленной Кириллом Серебренниковым. Там есть партия петушка, для которой нужен очень высокий голос. Долго не могли найти исполнителя. На меня вышли через мою преподавательницу по вокалу.
— Из песен отца есть у вас любимая?
— В разные периоды мне нравились разные песни. Когда я была юной и романтичной, любила «Ночь и день». Сейчас обожаю «Невинную песню». А вот «Дурное дерево» для меня — это просто молитва. Она совершенно перевернула моё сознание и, можно сказать, повернула меня к Богу.
«После молебна мне позвонил врач…»
— Когда вас крестили?
— В детстве, в католической церкви. Моя мама католичка, её отец и мой дедушка — латыш по фамилии Тилле. Я была крещена как Анна-Мария. Но на мессы меня не водили. После развода с папой мама вышла замуж второй раз. Мой отчим Александр из православной семьи. Когда родились мои сестра и брат, он стал каждое воскресенье водить нас в православный храм. Потом был период, когда я стала ходить в костёл и очень ревностно соблюдала все правила. Но у меня не было католического круга общения, все друзья — или неверующие, или православные. Детей своих я крестила в православной церкви. А сама при этом оставалась католичкой.
— И как вы стали православной?
— Мой старший сын Алёша попал в автомобильную аварию и лежал в коме. В палату к нему не пускали, я всё время проводила в церкви рядом с больницей. И тут моя сестра Варя предложила поехать в храм Живоначальной Троицы в Хохлах к отцу Алексию Уминскому. Батюшка отслужил молебен о здравии моего сына, а потом мы сели на лавочку и стали беседовать. Узнав, что я католичка, он сказал: «Надо определиться». И я приняла решение.
— А что стало с сыном?
— С сыном произошло чудо. Через несколько дней отец Алексий ещё раз отслужил молебен о его здравии. Храм был полон, все молились. Когда мы вышли из церкви, мне позвонили из больницы. Врач радостно сообщил: «Ваш Алёша вышел из комы!» Слава Богу, он выздоровел.
