«Атеизм – это до первой тряски в самолёте»

На наши вопросы отвечает председатель комитета депутат от ЛДПР Ярослав Нилов.

В мире такие законы давно работают

— Ярослав Евгеньевич, закон о защите чувств верующих уже подписан президентом, но его критики не утихают. Что вы им отвечаете?

— Эти критики или не читали закон, или руководствуются политикой двойных стандартов. Ссылаются на опыт западных стран. Но у них­то подобные законы давно работают. Если мы посмотрим, как это регулируется в Европе, то увидим, что спектр санкций за такие вещи там достаточно широкий: это и штрафы, и реальные тюремные сроки.

В Европейском суде по правам человека даже есть чёткие рекомендации о праве государства на уголовное преследование тех лиц, которые своими действиями оскорбляют религиозные чувства граждан.

Да ведь и в нашем Административном кодексе ответственность за оскорбление религиозных чувств, за осквернение знаков религиозной или мировоззренческой символики существовала уже шесть лет. Эта статья практически не использовалась. Было лишь несколько случаев, когда людей наказывали, когда, например, они носили майки с осквернённым изображением иконы. Но как раз из­за того, что эта статья мало использовалась властями, порядок начала наводить улица. А это уже опасно. И конечно, необходимо было перевести ответственность из административной в уголовную, как это и принято во многих странах мира.

Атеистам бояться нечего

— Ещё говорят, атеисты обижаются, что чувства верующих защищают, а их — нет.

— Что касается атеистов, то мы ведь устанавливаем серьёзную ответственность за осквернение эмблем мировоззренческой символики. Я, например, несмотря на то что не люблю большевиков и жёстко их критикую, не пойду на митинг коммунистов и не буду там их провоцировать путём сжигания красных флагов с серпом и молотом. Потому что понимаю: для них этот флаг представляет собой историческую ценность. У них своё мировоззрение, у меня своё, но закон в этом смысле нас всех защищает.

Только вот религиозных чувств у атеиста быть не может по определению. Если же его будут оскорблять как атеиста, то есть статья за оскорбление, есть ответственность за унижение чести и достоинства по признакам отношения к религии. Здесь тоже атеист защищён. Другое дело, что настоящего атеиста сейчас днём с огнём не найдёшь. Посмотрите на кладбище — сплошь православные кресты, есть иудейские, мусульманские захоронения. А где атеисты­то? Правильно говорят: феминизм — до первого хорошего мужа, коммунизм — до первого частного капитала, атеизм — до первой серьёзной тряски в самолёте.

Ещё раз скажу: многие критики просто не читали этот закон. И пугают, что теперь атеиста можно привлечь к ответственности, если он скажет: «Бога нет». Это абсолютно не так. И опасности для нормальных людей закон не представляет. Даже один из самых жёстких наших критиков Михаил Федотов, руководитель Совета при Президенте РФ по правам человека, недавно признал, что закон получился взвешенным. Уверен, что практика убедит в этом всех здравомыслящих людей, а вся критика уже через год сойдёт на нет.

— А мнение Русской Православной Церкви при подготовке законов для вас важно?

— Конечно. У нас ведь даже в преамбуле закона «О свободе совести и религиозных объединениях» написано, что у православного христианства в нашей стране особая роль. Другое дело, что никакого сращивания государства и Церкви, как это было в царской России, сейчас, конечно, нет. А нас пытаются в чём­то уличить и в пример опять же ставят Запад. Да там всё то же самое! Посмотрите на Америку: президент вступает в должность и читает молитву. Даже на долларе написано: «Мы верим в Бога».

Что касается рабочих отношений в законотворчестве, то контакты у нас очень хорошие. При нашем комитете есть экспертный совет, куда входят представители традиционных религий.

Церковь не обязана заключать трудовые договоры

— А конфликта интересов при этом не возникает?

— Бывают проблемы, связанные с тем, что мы не можем создавать закон только под одну религиозную организацию. Вот, например, депутаты из Татарстана предложили закрепить законом порядок заключения трудовых договоров со священнослужителями с учётом мусульманского образования, которое, по мнению авторов, должно быть получено в России. Это было во многом обу­словлено задачами противодействия экстремизму. Однако у других религиозных организаций свои подходы к этой проблеме. И обязательность заключения трудовых договоров для всех оказалась неприемлема. А иудейских священников, например, в России вообще не обучают. В итоге был принят документ, который предоставляет право самим религиозным организациям в своих документах прописывать эти нормы.

Или другой пример. Один из депутатов предложил отдать Церкви право на официальное заключение браков. С одной стороны, логика в этом, может быть, есть. Но ведь в нашем светском государстве все религиозные организации равны перед законом. У нас сегодня 25 тысяч религиозных организаций — 60 процентов из них принадлежит Русской Православной Церкви, но всего представлено порядка 50 разных конфессий. И где гарантия, что кто­то под видом религиозной организации не развернёт специфический бизнес?

Меня тайно крестила бабушка

— Вам при вашей должности, вероятно, о своей религиозности неудобно говорить?

— Нет, почему же, я не скрываю, что я человек верующий. В раннем детстве меня тайно крестила бабушка. Она ходила в церковь каждое воскресенье и меня с собой водила, когда я у неё оставался. Всегда пекла куличи, красила яйца, и я ей помогал. Конечно, в детстве трудно было найти ответы на многие вопросы о вере, тем более что тогда навязывался культ воинствующего атеизма. Осознанное отношение пришло уже позже, когда сам стал ходить в церковь. Со Святейшим Патриархом Кириллом мне впервые довелось встретиться, когда он ещё был митрополитом Смоленским и Калининградским. Он произвёл на меня очень сильное впечатление. Это был 2000 год, я тогда руководил молодёжной организацией, и мы проводили акцию «Братский православно­славянский коридор», чтобы поддержать наших братьев сербов после бомбёжек Югославии. Когда учился в институте, всегда носил с собой маленькую икону Девы Марии, которую подарил Патриарх Сербский Павел. И у меня была традиция — вечером накануне экзамена заходил в церковь, перед сном зажигал свечку. А утром шёл на экзамен — и всегда сдавал хорошо.

И не раз бывало в жизни, что попадал в ситуацию, которая казалось безвыходной. Тогда успокоишься, попросишь помощи свыше — и всё получается.