Шесть слов и вся жизнь
— Однажды вы рассказывали, как прочли в журнале «Наука и жизнь» впервые молитву Оптинских старцев, которая заканчивается словами «молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить». Это вас поразило. Чем же?
— Для меня самой всё это было странно. Я тогда училась на математическом в Томском университете, это были мои первые студенческие годы. Студенчество — это всегда хаос. А тут, прочитав эти шесть простых слов, я увидела квинтэссенцию жизни: р-раз — и все пазлы сложились, и стало ясно, как жить дальше. Возможно, это были те самые слова, что были мне необходимы в тот момент. Позже, читая Иоанна Кронштадтского и Серафима Саровского, я обращала внимание на то, что со мной происходит похожее. Не потому, что красиво написано: там как раз всё было изложено простыми словами. Просто меня не покидало ощущение, что мне что-то передаётся конкретно от автора. Вдруг останавливаешься на каком-нибудь абзаце и чувствуешь, что в тот момент, когда человек писал это, он именно так чувствовал, а не корректировал свой текст, чтобы сделать его красивее. Это ощущение я запомнила навсегда, и это для меня очень важно. Когда читаю православную литературу, с особым вниманием отношусь к тем мыслям, над которыми хочется подумать. Как будто в этот момент Бог хочет со мной поговорить. А я Ему в этот момент отвечаю.
Старушка в троллейбусе сообщила о Сретении
— Вы воспитывались в религиозной семье?
— Нет, конечно. В обычной советской семье, где ни слова о Боге не произносилось. Я до 24 лет думала, что это какая-то басня. Илья Муромец, Добрыня Никитич, Иисус Христос — для меня не было никакой разницы…
— Почему решили окреститься?
— К тому моменту я уже ощущала зарождение внутри себя какого-то другого мира, который потихоньку креп, развивался и жил. Это была непривычная для меня разделённость пополам, и я совершенно не знала, что с ней делать. И вот однажды мама моего приятеля попросила меня уговорить сына окреститься, сходить вместе с ним в церковь. Я тогда подумала: «Вдвоём веселее» — и решила, что это и есть знак. Так вышло, что в воскресенье, 15 февраля, мы собрались и отправились в храм иконы Божией Матери «Знамение» на Рижской. День выдался необыкновенный. До сих пор его помню: мороз, ясное небо, пустой троллейбус и старушка. Я сидела рядом с ней, и когда вдруг зазвонили колокола, не удержалась и спросила, не знает ли она причину. Бабушка мне ответила: «Ты что, дочка, сегодня же большой праздник — Сретение Господне». А сретение — это встреча. Вот так в праздник встречи с Богом у меня случилась с Ним личная встреча…
— Крещение — это всегда особый праздник. Каким вы его запомнили?
— Нас крестил отец Павел Конюхов. На мне было крестильное платье: длинное голубое… Мне сшили его во ВГИКе, где я играла в спектакле «Кроткая», который ставил какой-то японский режиссёр. Отец Павел спросил, вкушала ли я пищу, и я сказала, что вкушала. Но он в честь праздника всё равно меня причастил, потом прочитал молитвы и крестил. Так начался мой крестный путь. Мне тогда было 28 лет.
— Вы воспитывали в сыне отношение к вере?
— У него есть крёстный, который ему объяснял какие-то вещи. Я особо не лезла с советами и объяснениями, потому что дети не очень любят выслушивать что-то от родителей. Но, конечно, мы говорили о православии, когда сыну это стало интересно. Он у меня женился и сразу повенчался. Мне кажется, это говорит о многом. Я не заставляла, это было его сознательное решение.
Спасительные островки веры
— Вы говорили, что ваш любимый момент в Евангелии — прощение разбойника. Почему?
— Для меня в нём заключена концентрация любви Бога к человеку, каким бы этот человек ни был. Как разбойник, который провёл свою жизнь в разбоях и преступлениях, оказавшись на кресте с Христом, благодаря одной лишь просьбе: «Помяни мя, Господи, когда приидеши во царствие Твое» попадает в Царствие Небесное! Для меня это высшее проявление милости к человеку, в котором осталась крупинка совести, пусть даже в самый последний момент своей жизни он осознал, кем был. И этого для Бога оказалось достаточно!
— Вы задумывались о том, что дала вам вера?
— Я много размышляю об этом. Вера для меня — это островки, на которые иногда удаётся ступить ногой, постоять там, побыть несколько секунд. Доплыл, схватился, подержался. А потом ты ныряешь вновь назад, в людское море. Благодаря вере ты чувствуешь правду и понимаешь, кто ты сейчас.
Иногда это очень странные моменты. Три дня назад я не спала всю ночь. Это был день памяти Василия Великого. Восемь утра, мне играть спектакль и надо выспаться, но ничего не получается. Я подумала: «Может быть, сходить в храм?» Скинула ноги с постели, собралась и пошла. То, что произошло со мной в храме, было чем-то парадоксальным. Я провела там два часа, и мне казалось, что я разговариваю с Богом. Всё сошлось воедино в это мгновение. В тот вечер я сыграла спектакль и поставила себе за него четыре с плюсом. И вообще была очень довольна этим днём. Наверное, потому, что в тот день я обрела для себя что-то новое.
