Старая куртка на случай ареста
В три года я отвечал взрослым, что стану патриархом, а в шесть уверенно говорил, что священником. На раннюю профориентацию повлиял мой отец. Причём не словами, а своим служением.
Многие священники в советское время выбирали жизнь тихую и спокойную: делай своё и молчи. Отец был другим, он считал, что пастырь обязан проповедовать, даже если власти запрещают. На его беседы съезжались со всей Москвы. Эти беседы звучали на западных радиостанциях. А ещё он много писал, рукописи тайно переправляли за границу и там издавали. Наша крошечная квартира на Речном вокзале была всегда открыта для всех. Дома я делал уроки или готовился к семинарам под постоянные богословские разговоры, которые вели наши гости.
Отец восемь лет провёл в сталинских лагерях за антисоветскую агитацию, а в 1980 году его снова арестовали, посадили в Лефортовскую тюрьму. Меня его пример не пугал, в этом была романтика. Я настраивал себя на то, что и мне не миновать сумы и тюрьмы.
Помню, у папы висела под рукой старая поношенная куртка. Он говорил, что это на случай ареста: хорошие вещи за решёткой сразу отнимают, а плохая у тебя, может, и останется.
Мне едва не сломали жизнь
Я отказался вступать в пионеры, а затем и в комсомольцы. Называл причину: мои религиозные убеждения. Это не просто, особенно когда тебе девять лет. Детский коллектив не любит белых ворон, да ещё и учитель науськивает. Чтоб не выглядеть изгоем, я старался учиться лучше всех. И всё же бывал на грани вылета из школы, а затем и вуза, потому что проповедовал — говорил о Боге.
В старших классах нам следовало пройти ряд врачей. Мне попался психиатр, который очень заинтересовался тем, что я ношу крестик. Он заявил, что верующий не может быть психически нормальным, и собирался поставить меня на учёт. Но нашлись сочувствующие люди, которые убедили этого специалиста не ломать мне жизнь.
Я часто давал друзьям почитать религиозную литературу, хотя за распространение таких книг можно было попасть в тюрьму. Знал ребят, моих ровесников, которые, оттрубив полный срок, возвращались сломленными людьми. Оглядываясь на все опасности, которые меня чудесным образом миновали, могу только перекреститься и сказать: «Слава Тебе, Господи!»
В Англии прихожане не такие, как в России
Мой отец считал, что прежде чем стать священником, надо понюхать пороху в светском обществе, окончить вуз. Я окончил Горный институт, поездил по северным горным шахтам, это дало мне жизненную закалку. После института, как полагалось, отработал три года по специальности. И сразу же поступил в Московскую духовную семинарию, а затем окончил Московскую духовную академию.
Служил в Москве и в Зеленограде, а потом моим приходом на шесть лет стал Успенский кафедральный собор в Лондоне, где настоятелем был известный пастырь митрополит Антоний Сурожский.
В Англии прихожане сильно отличаются от московских и вообще российских. Наши мягче, более терпеливы. Эмигранты более требовательны. Они знают, что англиканская церковь — государственная, и священники там часто ведут себя как госслужащие: распределяют социальную помощь, регистрируют браки. Видя это, верующие думают, что и в нашем храме можно что-то потребовать. И не сразу понимают, что православная церковь в Англии — бедная, и рассчитывать ей приходится только на свои силы. Как, собственно, и самим эмигрантам, большинство из которых с трудом сводят концы с концами.
Миллиардеры здесь не ходят
Осенью 2013 года я вернулся в Москву, став настоятелем храма Святителя Иннокентия в Бескудникове. Меня радует, что здесь огромное поле деятельности. Храм новый, ещё недостроен — мы и служим, и строим. Это спальный район, здесь живут в основном небогатые люди. У меня такая же паства была и в Англии (на исповедь приходили иногда миллиардеры, но это было исключением).
Радует, что за моё недолгое настоятельство приход в Бескудникове сильно вырос. Мы перекрасили тёмно-зелёные стены храма в светло-жёлтый цвет, и теперь его хорошо видно издалека. Сейчас заказали пандус, чтобы инвалиды могли спокойно попадать на службу. За все мало-мальские изменения к лучшему: чистоту в храме, новые скамейки для бабушек — люди здесь искренне и горячо благодарят. А вот в Лондоне всё воспринималось как должное.
Вообще, когда я вернулся в Россию, для меня стало приятным контрастом очень тёплое, я бы сказал, семейное отношение людей к священнику. Это накладывает большую ответственность на батюшек, поскольку таким отношением можно ненароком и злоупотребить. Поэтому стараешься воспринимать это как аванс.
5 фактов из жизни протоиерея Михаила Дудко
Родился в 1961 году в семье одного из самых известных в Советском Союзе священников — Димитрия Дудко.
Был главным редактором газеты «Московский Церковный вестник». Член Союза журналистов РФ.
Пять лет вёл курс «Основы православия» в Литературном институте. Написал «Книгу о Церкви», выдержавшую шесть переизданий, в том числе на немецком языке.
С 2003 года — ответственный сотрудник Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, секретарь по взаимоотношениям Церкви и общества.
Является главным редактором газеты «Православная Москва».
