Наш собеседник — протоиерей Константин Кобелев, настоятель Покровского храма при Бутырском изоляторе, главный специалист отдела по работе с религиозными организациями Федеральной службы исполнения наказаний.
«Реснички» сняли, отношения изменились
— Вы 15 лет служите в Покровском храме при Бутырке. Меняются ли условия содержания заключённых?
— Конечно. Раньше на окнах были «реснички» — железные жалюзи с опущенными створками. Из-за них в камеры не попадал солнечный свет, плохо поступал воздух, люди часто болели. За время моего служения «реснички» сняли, провели ремонт, начали убирать двухъярусные кровати. И всё же проблема есть: этим летом камеры были заполнены на 20% выше нормы. Но отношение к узникам со стороны персонала намного улучшилось. И большую роль тут сыграли богослужения, в которых участвуют и заключённые, и охранники.
— Бывают у вас проблемы с администрацией?
— Однажды случился конфликт с бывшим начальником изолятора: я попросил его привести в храм определённых людей. Он обещал, а сам вычеркнул из списка почти всех заключённых. Раньше многое зависело от воли конкретных начальников. Сейчас не так: утверждён порядок тюремного служения, отношения священника и администрации регламентированы.
Что сближает верующих заключённых
— Возникает ли в камерах напряжённость между людьми разной веры?
— Да, случается. Бывает, что кто-то пытается распространить свои религиозные убеждения. Чаще этим занимаются мусульмане, и к этим случаям — особое внимание, потому что нередки попытки вербовки людей в экстремистские организации. Чтобы смягчить напряжённость, мы стали проводить «Неделю молитв». В одном храме с иноверцами молиться нельзя, но никто не запрещает молиться параллельно. Когда мы предложили это имамам и раввинам, они нас поддержали.
— Как это происходит?
— Одних заключённых ведут в храм, других — в мечеть. А когда люди возвращаются в камеру, то выясняется, что священники и имамы говорят им в принципе об одном и том же, что содержание молитв в глубинной основе не имеет различий. Это очень сближает заключённых. Получается, религии разные, а моральные принципы схожи.
Неожиданная просьба из 6-го коридора
— Обращается ли к вам администрация с просьбами? Например, обратить внимание на заключённого, который не совсем адекватно себя ведёт?
— Конечно. Кто-то склонен к суициду, кто-то объявляет голодовку. Администрация просит, чтобы мы с ними поговорили. Пару лет назад был интересный случай. В Бутырском СИЗО известен 6-й коридор, его называли «коридором смерти», потому что в камерах находились приговорённые к расстрелу. Сейчас в 6-м коридоре сидят те, кто заключён пожизненно. И вот оттуда мы получили просьбу о совершении обряда венчания. Оказалось, там сидит мужчина, а на свободе у него осталась жена. Помилование для него возможно лишь через 25 лет. После оглашения приговора супруги пришли к вере и решили венчаться. В земной жизни им, может, не суждено оказаться вместе, но они верят, что, повенчавшись, соединятся после смерти в загробном мире.
— Есть различия в исповедях свободных людей и заключённых?
— Разница есть даже в подготовке к исповеди и к причастию. Мы не спрашиваем, завтракал ли заключённый, потому что не знаем, будет ли у него ещё возможность причаститься. Считается, что у такого человека подготовка к исповеди — весь срок, который он провёл в тюрьме. Другая особенность — сила раскаяния. Как верно заметил протоиерей Иосиф Фудель, служивший в Бутырке незадолго до революции, «исповедь заключённого гораздо глубже, чем свободного человека».
Как несвобода меняет людей
— Говорят, что тюремное служение опасно: можно заразиться серьёзными заболеваниями. Это так?
— Риск, конечно, есть. Однажды мне сообщили, что хочет креститься человек с открытой формой туберкулёза, и спросили: «Как вы, будете его крестить? Не побоитесь?» Я, конечно, его крестил. Самое поразительное, что он после этого выздоровел. В «Матросской тишине» при туберкулёзном отделении есть храм, где я служил. Там священники не надевают ни масок, ни каких-либо других защитных средств. Правда, после службы мы ели хлеб, обильно смазанный маслом. Говорят, это помогает не заразиться.
— Может ли жизнь за решёткой исправить человека, сделать его лучше?
— Тюрьма — это наказание. Сдерживающий фактор. Без этого, увы, не обойтись. Вспомним святого князя Владимира. Приняв христианство, он решил открыть тюрьмы, всех помиловать. Тогда к нему подошёл митрополит и сказал: «Миловать — наше дело, а ваше — поддерживать порядок».
Попав за решётку, человек задумывается. У него два варианта: покаяться, открыться Богу или озлобиться, замкнуться в себе. Выбор зависит не только от узника, но и от тех, кто его окружает. Наказание и строгость без любви рождают ожесточение. Заключённый может измениться к лучшему, если почувствует чью-то поддержку. Один парень, выросший в семье алкоголиков и не видевший до этого никакой любви и заботы, сказал мне: «В тюрьме я впервые встретил хорошее к себе отношение. То, как со мной общаются батюшки, мне очень приятно».
