Его хорошо знают не только как яркого проповедника, но и как автора многих научных трудов, радиоведущего, сценариста, практикующего психолога, преподавателя, ректора. Гораздо меньше известно о том, как необычно складывалась жизнь священника Андрея Лоргуса. Вот что он сам об этом рассказал.
5 фактов об отце Андрее
Его прадед протоиерей Димитрий Богоявленский, настоятель Троицкого храма в Купавне, был расстрелян в Бутове в 1937 году.
В начале 2000-х священник Андрей Лоргус получил благословение на строительство в Чертанове Троицкого храма в память о прадеде.
Уже много лет он входит в совет Европейского движения по христианской психологии и антропологии, регулярно выступает там с докладами.
Автор, соавтор и составитель 15 книг о Церкви и психологии.
Сценарист и консультант ряда документальных фильмов о Церкви.
Брутальное воспитание в школе тундры
Родился я на Колыме, где тогда на приисках работал мой отец-геолог. Через несколько месяцев мы уехали в Москву. А в 1966 году, когда мне исполнилось 10 лет, перебрались на Чукотку, где папа стал главным геологом прииска. Там я окончил школу. И там же начал работать. Это очень важный для меня опыт жизни. Я рос на природе, в тундре. У меня было брутальное воспитание — охотника, рыболова, следопыта, натуралиста. Папа раздобыл мне детское ружьё, которое было переделано из взрослого. И для меня, десятилетнего московского мальчика, получить настоящее охотничье ружьё по моему росту и размеру руки было фантастикой. Школа тундры многое дала мне для воспитания выносливости и находчивости.
После школы пошёл работать на прииск. Сначала слесарем, бульдозеристом, потом старателем в артели. Мы с отцом получили разрешение на частную добычу золота. Назывались вольноприносителями. Летом понемногу добывали золото и всё сдавали государству. Если оставить себе хоть крупинку — за это тюрьма или даже расстрел.
В свои 17–18 лет я получил колоссальный и разнообразный опыт. Научился работать: освоил управление трактором, бульдозером, дизелем, насосом, мог их отремонтировать. Но ещё научился пить, поскольку алкоголизм там был практически поголовный.
Жениться, чтобы спастись
В 18 лет я вернулся в Москву: готовиться к армии. Ещё на Чукотке хотел в морфлот, но не взяли по состоянию здоровья. В Москве тоже не получилось. И я стал работать в типографии «Правды», где трудилась мама. Заработки там были хорошие, но работа тяжёлая, в итоге я попал в больницу с язвой. Тут произошёл мой разворот в жизни благодаря врачу Маргарите Алексеевне Адо, известному в Москве гематологу. Она мне сказала:
— Зачем вам такая жизнь? Вы себя погубите. Вам надо жениться и поступить в институт.
Эти слова мне запали в душу. Я не побежал тут же жениться и поступать в институт, но стал выбираться из тяжёлого положения в своей жизни. Бросил пить, нашёл работу полегче: стал лаборантом в институте. Там и познакомился со своей будущей женой. А спустя некоторое время по совету одного мудрого профессора поступил на психологический факультет МГУ.
На 3-м курсе университета случилось моё обращение в христианство. Исподволь это давно началось. Ещё в школе читал оставшееся от бабушки Евангелие. У меня был однокурсник, с которым мы общались на тему веры. И как-то он мне сказал:
— Куда уже откладывать, тебе надо креститься.
Я тогда только женился и очень любил жену, нашу маленькую дочку. Но любовь и смысл жизни для меня были связаны с Богом. Если любви нет, а вместо неё гормоны, плоть и социальные условности, тогда нет ни жизни, ни Бога, тогда всё не имеет никакого смысла. И для меня ответ на вопрос: «Верую ли я?» был однозначным: «Да».
Когда стало известно о моём крещении, нас чуть не выгнали за это из университета. Но с этого момента я мог открыто ходить в храм.
Человек не машина и не обезьяна
После окончания университета, хотя у меня был хороший диплом, я не хотел оставаться в специальности, потому что тогда психология была материалистическая, бесчеловечная. С одной стороны, человек рассматривался как набор функций, а с другой — понимался как животное. Человеку неуютно в такой психологии. Для верующего этим было тяжело заниматься. И мой духовник, настоятель храма Знамения у Рижского вокзала отец Владимир Рожков, сказал мне: «Иди к нам сторожем».
От распределения меня освободили по моей просьбе. Это было чудо, потому что тогда обязательно надо было три года отработать. И шесть лет трудился в храме сторожем и дворником.
Тут в моём сознании произошла революция. Я пришёл в церковный мир, где говорю то, что думаю, и делаю то, что считаю полезным. А в 1988 году меня рукоположили в дьяконы. Я стал служить в храме Святителя Николая в Кузнецах. В начале 1990-х мы возили для пациентов психоневрологического интерната № 30 в Чертанове гуманитарную помощь, годы-то были голодные. В интернате уже была молельная комната. И персонал как-то обратился ко мне: «А давайте у нас храм откроем». Директор интерната написал письмо Патриарху Алексию II, к которому я приложил своё прошение о священстве. Так в конце 1993 года я стал священником. Храм оборудовали на свои деньги.
Однажды профессор Московской духовной академии Алексей Иванович Сидоров спросил, не хочу ли я преподавать христианскую психологию в Российском православном университете?
Но как таковой христианской психологии тогда в нашей стране не существовало. Надо было для себя самого сформулировать, что это такое, понять, на каких основаниях она может строиться в отличие от психологии материалистической. И спустя шесть лет с помощью Московского университета мы открыли первый в стране факультет христианской психологии в Российском православном университете в 2002 году. А в 2010-м создали уже отдельный Институт христианской психологии, где я стал ректором.
Так спустя много лет я смог снова заниматься психологией, и это уже не противоречило моей вере. Ведь христианство принесло в психологию любовь к человеку, который не машина и не обезьяна.
