Вот одна судьба: родился в маленьком посёлке, крестился в сельской церкви, а когда вырос — стал её настоятелем и оставался им всю жизнь. Вот другая история: сразу после окончания Духовной академии назначен её преподавателем, потом возглавил один из столичных храмов, реставрировал его, стал архиереем и был поставлен во главе крупной епархии на юге России. Два таких непохожих сюжета удивительным образом совместились в жизни одного человека — архиепископа Астраханского и Енотаевского Ионы (Карпухина). Так вышло потому, что деревня Алтуфьево, в которой он крестился в детстве, вошла в состав Москвы, а настоятелем этого храма, уже почётным, он остался даже после того, как стал архиереем и главой Астраханской епархии. Биография уникальная. О некоторых её эпизодах рассказал нам сам владыка. В этом году ему исполнилось 70 лет, а в следующем будет 20 лет, как он возглавляет Астраханскую епархию.
«Ну, тогда тебе хана!»
Когда преподавал в академии, прихожу вечером с занятий и слышу: «К вам посетители». Смотрю: стоит моя бывшая классная руководительница, а с ней ещё двое. — Ну что, батя, — говорит один из них, — не узнаёшь, что ли, одноклассников?— Безгин, ты? Так это вы, бандюги, пришли ко мне? Засмеялся я и обрадовался. Времени-то много прошло. А в школе у нас с этими двумя всякое бывало из-за моей веры.
Учитель истории на каждом уроке на Церковь нападал. Обещал, что скоро все храмы позакрывают. А эти ребята сразу ко мне: ну уж тогда и тебе — хана! И вот они передо мною. Пригласил гостей на обед. Поговорили хорошо. Жизнь их сильно изменила. С тех пор встречаемся. Когда служу в нашем храме, обязательно приходят на службу. А с классной руководительницей у меня в 9м классе был такой разговор.
Вызвала в учительскую и спрашивает: «В церковь ходишь? В Бога веришь? Ну, и где, по твоему, Бог?» Что я мог тогда сказать? Но как в Евангелии сказано: не печитесь, что сказать, ибо за вас будет говорить Святой Дух. И я вдруг стал ей так складно рассказывать, что Бог — Вездесущий, что Бога надо видеть во всём: и в природе, и, например, в хлебе, и везде, и всюду. Спорить она не стала. Задумалась.
«Отдали без боя»
А в десятом у нас уже был другой классный руководитель — тот самый историк. Атеист высшей марки! Когда узнал, что собираюсь в семинарию, много сил приложил, чтобы аттестат мне не выдавали — «как не полезному для общества». Зато математик Александр Гаврилович обрадовался, что я стал семинаристом. «Молодец!» — тихо ска зал при встрече. Он был тайно верующий. Знал, например, что в Великий четверг в храме читают 12 Евангелий и поётся песнопение разбойника. А я ведь в храме прислуживал. Так он вызывает меня к доске и после ответа говорит: «Ну, иди теперь — пой разбойника». Никто не пони мает, о чём он. Я говорю: «Там же завуч в коридоре». А он: «Если завуч — ты в туалет, а если нет — домой и в храм». Когда я подсказывал кому то на уроке, он мне: «Милостивый Филарет, молчи!» Я-то даже не знал тогда, что это за Филарет Милостивый. Толь ко в семинарии узнал. Ну, а историк тот не успокоился, даже когда я поступил в семинарию. Всё продолжал добиваться моего наказания. Я ему и сказал: вы лучше молчите, мне то ничего не будет, а вам — не знаю. Но он не послушал. Добился наконец, журналист к нам приехал. И вышла в центральной газете статья «От дали без боя». Это меня, значит, отдали. А виноватым вышел… классный руководитель, плохо воспитывал. Отняли у него партбилет и сняли с работы. Я же просил его: молчите.
«Просить не буду: я же монах»
В Крестовоздвиженский храм в Алтуфьеве меня при вела в детстве мама. А потом я стал сам ходить. Свечки ста вил. Помогал священнику. И думал: а вот мне, если когда-нибудь стану священником, будет ли кто помогать? Ведь тогда, в хрущёвские времена, церкви разоряли. Много было нападок на верующих. И я прошёл трудную школу. Были и оскорбления, и унижения. Но теперь благодарю тех, кто так жестоко меня воспитывал и закалил. В жизни это помогло. Никогда не думал, что стану настоятелем родного храма. Когда в 91-м неожиданно возникла такая возможность, обрадовался. Но писать прошение Патриарху, как мне предложили, отказался. Говорю: «Я же монах, а тут получается — моё хотение, не могу я переступить такой барьер. Будет благословение Патриарха — пойду, нет — останусь в академии». Так без прошения и перевели. Взялся сразу за огромную реставрацию и реконструкцию храма. И время было не подходящее, и денег всё время не хватало. Но в самые пиковые моменты помощь при ходила разнообразными и неожиданными способами. Однажды вдруг появился у храма незнакомый армянин. «Что, — говорит, — вы тут делаете? Я раньше любовался этой церковью, а вы её ломаете». Повёл его в кабинет, показал проект. Он говорит: «Красиво, а чем я могу помочь, какие проблемы?» «Да такие, — говорю, — сейчас цемент должны при везти, в кассе 100 рублей, а надо 5 тысяч». Он: «Вот тебе не 5, а 10 тысяч». Я ему хотел расписку дать. А он: «Какая расписка, я же не тебе, а Богу жертвую». И ушёл, больше его не видел. А тут и цемент при везли. В разгар стройки — инфляция. Предлагали заморозить. Я говорю: никаких заморозок. С Божией помощью и выстроили такой красавец! Сейчас вот будем расписывать.
Упал в ноги в слезах
В 92-м году, 9 октября, в 12 часов ночи — звонок из Патриархии: завтра вас будет принимать Патриарх. Что за вопрос — не сказали. Патриарх Алексий встретил любезно и сразу огорошил:
— Я вас хочу владыкой по ставить в Астрахань. Я в ноги упал, слёзы покатились.
— Ваше Святейшество, прошу, подберите кого-нибудь другого! Я в этом приходе и родился, и крестился. Как брошу храм, если из-за него сюда шёл?
— Ничего, я вас оставлю почётным настоятелем. Это моя личная просьба, отец Иона, помогите мне.
— Ну, раз такое дело, — говорю, — то буду частицей Патриаршего креста. И вскоре в Астраханском кремле была моя хиротония. Стал жить на два дома: в Астрахани —епархия, в Алтуфьеве — храм. И здесь моя любовь, и там.
