Свет под обложкой
Господь благословил меня родиться в замечательной и дружной семье. Рос в среде московской художественной интеллигенции, но не диссидентского, а скорее советского толка. Папа, талантливый скульптор, в то время был категорическим противником христианства, коммунистом. Мама тоже. Но она была мягче, рассказывала много о Христе, о Евангелии, раскрывая смысл сюжетов произведений искусства.
В 16 лет я, будучи ещё не крещёным, в антикварном магазине в Вологде купил Евангелие: мне понравилась его старинная обложка с тиснением Креста. Оказалось, там удивительный текст внутри: когда я его читал, то как будто всё время видел свет. Открою книгу — вижу свет, закрою — никакого света нет.
«Если не крестите — умру!»
Решение креститься принял в 17 лет, после поездки в Грузию и соприкосновения с её святынями, тогда ещё заброшенными. Местный священник сказал: «Приедешь в Москву — крестишься». Но у меня получилось только с третьей попытки. Первый раз вообще крещение не производилось, а второй батюшка попался, как говорят, «кагэбэшник». В тот день он неожиданно подменял другого батюшку, и моя крёстная, преподавательница Суриковского института, где я учился, Елена Сергеевна фон Тимрот (отец которой был камергером двора Его Величества и одним из восприемников царских детей), категорически сказала: «Нет, Лёнечка, сегодня мы креститься не будем». На третий раз я не выдержал: «Если вы меня сегодня не крестите, я умру!» И всё сложилось: меня крестил о. Георгий Бреев по полному чину в храме Св. Иоанна Предтечи на Пресне.
Чудесное спасение
Через четыре месяца я ушёл в армию. Обращались первые месяцы со звериной жестокостью, били по любому поводу. Но я только укрепился в вере и старался поддерживать других. Понимал, что без Бога такое испытание пройти нельзя. Вшил себе в форму крестик и молитвы «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся» и Символ веры. Молитвы были написаны на греческом, чтобы никто не смог их прочитать. Наш начальник штаба, когда узнал, сказал: «Да ты шпион! Это инструкции на заграничном языке». Дали 15 суток гауптвахты.
Когда нашу роту отправляли в Афганистан, меня чудом не взяли. Накануне заболел тяжелейшей ангиной с осложнениями: у меня раздуло голеностопный сустав так, что нога не влезала в сапог. Когда меня пришли забирать, я лежал с температурой под сорок. Разве это не промысел Божий?
Вся моя рота погибла до единого человека в горах Афгана. Их убивали зверски, пытая и расчленяя на части.
Как отец увидел Христа
После армии я повесил на даче в углу под потолком маленькую бумажную иконочку Преображения Господня, перед которой молился. Родители не уследили тот момент, когда крестился. Но по возвращении из армии дома были серьёзные конфликты, особенно с отцом. Когда он дошёл до крайнего исступления, ему явился Сам Христос. Лёжа в кровати перед рассветом, отец увидел поток благодати космического масштаба, а затем, сквозь него, — Лик живого Бога. Христос смотрел спокойным и даже холодным взглядом. После папа сказал: «Я видел Солнце правды». Тогда он ещё не знал, что это словосочетание часто проходит в церковных текстах. И от этой Правды моему отцу стало не по себе, ведь любое богоборчество есть ложь. Папа, отбросив все свои атеистические убеждения, стал умолять, чтобы его простили. И тогда Господь смягчил свой взгляд. На какую-то долю, но смягчил.
После этого мне полегче стало жить. Постепенно вся семья воцерковилась.
Приблудное чадо
Я никогда бы не попал к отцу Иоанну (Крестьянкину), если бы не моя супруга Анна, которая была его близким чадом. А я чадо приблудное. Но то, что мне удалось узнать во время общения с ним, стало, наверное, самым важным в моей жизни. Когда он молился перед Престолом, было ощущение, что он людей вытаскивает из ада. По его молитвам совершались чудеса.
Могу привести пример из своей жизни.
Мы сильно поссорились с моей будущей супругой, и она поклялась больше со мной не встречаться. Когда приехала с этой новостью к о. Иоанну, он сказал: «Нет, Анечка, из синодика не вычёркиваем». Она уехала в Москву, так и не получив благословения на разрыв отношений со мной. А на следующий день мы, не сговариваясь, встретились с ней в Москве семь раз! Нас трижды сталкивало лбами в метро и четыре раза на поверхности в совершенно разных точках города. На седьмой, конечно, нам пришлось рассмеяться и… помириться.
Молебны у закрытых дверей
Моё появление в храме Священномученика Климента, папы Римского, в Замоскворечье, настоятелем которого я сейчас являюсь, связано с митрополитом Ионой Московским. Когда служил полиелей на день его памяти, вдруг услышал: «Будет тебе храм святого Климента». И на следующий день мне сообщили, что Патриарх назначает меня сюда настоятелем.
Храм был занят архивом Российской госбиблиотеки: стеллажи — до потолков! Нас не признавали и не пускали. Мы служили молебны прямо на улице два раза в неделю. Я вымаливал даже не право войти в храм, а то, чтобы хоть что-нибудь понять о нём, почувствовать душой и сердцем! И через молебны и крестные ходы почувствовали, а со священномучениками Климентом и Петром тоже «познакомились поближе». На это ушло три года, когда нам отдали маленький придел в честь Знамения иконы Богородицы.
Потом были приезд владыки Арсения, викария Патриарха, его молитва на всенощной, совершение литургии. С этого момента всё пошло стремительно. А когда Юрий Лужков по просьбе Патриарха посетил наш храм и был потрясён его красотой, то вскоре и всё здание перешло Церкви, началась масштабная реставрация, продолженная и новым мэром.
И теперь храм стал самым прекрасным собором Москвы, а люди, в суете бегущие по Климентовскому переулку, даже в простой будний день могут постоять перед лицом Вечности.
О Вечности
Священникам часто приходится говорить напутственные слова и преподавать Таинства Исповеди и Причастия людям, которые уходят в мир иной. О смерти я думаю очень просто: это продолжение жизни. Если здесь стараешься нести свой Крест и в простоте сердца выполнять своё послушание Богу, всё это продлится и в Вечности со Христом.
