Ныне почти забытые, а когда-то очень известные в СССР люди — Николай Платонов и Александр Осипов. Один — член Петроградского епархиального совета, другой — профессор Ленинградской духовной академии. Почему они оказались среди гонителей Церкви? Что ими двигало — страх, тщеславие? Их судьбы сложились по-разному, и каждая история по-своему поучительна.
«Господи, благодарю Тебя!»
Николай Платонов начал блестяще: золотая медаль в гимназии, лучший ученик в Духовной семинарии. В 1914 году окончил Духовную академию, стал священником и вскоре вошёл в епархиальный совет Петрограда. Проявил себя как яркий проповедник, богослов. О нём одобрительно отзывался сам патриарх Тихон. Но в 1923 году протоиерея Николая арестовали и без пыток и запугивания убедили в том, что будущее в СССР — за обновленческой «Живой Церковью», на самом деле организованной чекистами для раскола православных.
С тех пор Платонов стал лютым противником святителя Тихона. Он колесил по приходам и убеждал людей в том, что православию нужно кардинально обновиться. Власть это поощряла: в 1925-м раскольника возвели в сан «епископа». При этом он женат, но таковы правила обновлённой «церкви». Престиж растёт: он профессор, член «синода». Всё это неканонические структуры, но их поддерживает власть.
В 1938 году новый приказ: публично отречься от веры и начать антирелигиозную пропаганду! И снова Платонов послушен: с тем же жаром, с которым он ещё недавно проповедовал «обновлённую» веру в Христа, он обрушился на церковников. Его возят с лекциями по заводам и фабрикам. Он занимается на курсах марксизма-ленинизма. И постепенно становится никому не нужен. Осенью 1941-го его забыли вывезти из блокадного Ленинграда. Арестовали его жену, умер их ребёнок. Сам Платонов оказался на грани голодной смерти. В отчаянии он пришёл к своей старой знакомой, прихожанке тёте Шуре — Александре Тележкиной. С трудом узнав истощённого «владыку», она приютила его, поделилась последним куском.
Незадолго до смерти он пришёл в Никольский морской собор — один из немногих петербургских храмов, которые власть не посмела закрыть. Рассказывают, что во время исповеди он со слезами, в голос называл свои грехи: трусость, тщеславие, предательство… Священник накрыл его епитрахилью и произнёс разрешительную молитву — слова прощения. «Господи, благодарю Тебя!» — на весь храм выкрикнул Платонов. Через два дня его тело увезли на Смоленское кладбище и похоронили в общей могиле.
30 сребреников бывшего пастыря
В конце 1958 года в СССР началось очередное наступление на Церковь. На этот раз духовенство решили задушить не явными репрессиями, а запретами, налогами и пропагандой. Приняли секретные постановления: половину монастырей и храмов закрыть, налоги для приходов увеличить, с паломничеством на святые места покончить. Действовали изощрённо: запрещали ремонт ветхих храмов, устраивали свалки на местах паломничества, закатывали асфальтом святые источники.
Была разработана и специальная акция: публичный переход некоторых духовных лиц на позиции атеизма. Самым известным перебежчиком стал профессор Ленинградской духовной академии протоиерей Александр Осипов. В 1959 году «Правда» напечатала его статью «Отказ от религии — единственно правильный путь». 48-летний магистр богословия писал, что ещё в молодости увидел в Библии лишь набор сказок. Признавался, что, став священником, с отвращением носил рясу. Презирал «молитвенное словоблудие». Ненавидел архиерейские службы.
Как же он вообще оказался в Церкви и 20 лет прослужил пастырем? Неужели так долго лицемерил и маскировался? Скорее всего, дело не в маскировке, а в беспринципности. Осипов давно сотрудничал с властью, был осведомителем. И когда ему сказали «надо», отрёкся от веры в обмен на синекуру и гонорары.
Его дальнейшая судьба незавидна, хотя власть исполнила свои обещания: Осипову присвоили звание кандидата философских наук, приняли на солидную работу. Три года он рьяно проповедовал атеизм, но главный труд — «Настольная книга атеиста» — увидел свет уже после его смерти. Верующие относились к его писаниям брезгливо, а самого автора сравнивали с Иудой Искариотом.
Умирал Осипов мучительно, от рака. Позже возникла версия, что незадолго до кончины он попросил патриарха Алексия I благословить его на исповедь и причастие и что патриарх якобы предложил больному сначала публично заявить о своём возвращении к православной вере. Но как, каким способом в те времена можно было публично покаяться? Если бы Осипов и вправду обратился к патриарху, вряд ли Алексий I поставил бы такое заведомо невыполнимое условие. Не удивительно, что никаких документов, подтверждающих эту надуманную версию, историки не нашли.
