Только в наши дни становятся очевидными масштаб и характер этого удивительного явления, присущего эпохе воинствующего атеизма. Тайное монашество преследовалось, разоблачалось, подвергалось жестоким репрессиям. Начиная с 20-х годов прошлого века, когда храмы и монастыри закрывались и разрушались, многие монахи создавали подпольные общины там, где это только было возможно: в московских квартирах и в пригородных посёлках, на Урале и в Казахстане, в обычных деревнях под видом сельхозартели и в музейных хранилищах. Тайный постриг принимали и весьма известные люди. Как это было? Что значил этот особый вид молитвенного подвига?
Никому не известный монах с мировой славой учёного
«Мне выпала от Бога такая честь, что восемь лет моей жизни моим духовным наставником был монах Андроник, никому не известный…» Так начинается рассказ московского протоиерея Алексия Бабурина о начале его пути к священству в 1980-е годы. А продолжение этой фразы звучало сенсационно: «…но в миру — известный всему миру учёный Алексей Фёдорович Лосев».
Эта тайна выдающегося философа и филолога А.Ф.Лосева действительно была открыта тогда совсем немногим. Как крупнейшего исследователя культуры и языкознания его знали во всём мире, а как монаха и молитвенника — единицы. И среди них оказался молодой в ту пору учёный-медик Алексей Бабурин.
Такие открытия и встречи изменили всю его жизнь.
— Во Всесоюзном кардиологическом центре я просто обязан был подниматься по служебной лестнице, — вспоминает он, — но под влиянием монаха Андроника (Лосева) сменил ценностные приоритеты, отказался от светской карьеры учёного-медика и посвятил себя служению на поприще духовного врачевания. Сам же Алексей Фёдорович сделал свой важнейший выбор в 1929 году, когда ему было 36 лет. Он уже был известным профессором, автором многих книг. Вместе с женой Валентиной они ходили в церковь, ещё в 1922 году их венчал известный священник Павел Флоренский.
Однако наступали времена, тяжёлые для верующих, да и для философов. Труды Лосева уже называли несовместимыми с марксистско-ленинской идеологией. «Предстоит мученичество за исповедание Христа…» — записала в своём дневнике Валентина Михайловна. И вот супруги Лосевы принимают тайный постриг с именами Андроник и Афанасия в память об одноимённых раннехристианских святых, подвизавшихся в монастырях Египта. Постриг совершил их духовник афонский архимандрит Давид, служивший в это время в часовне на Таганке. Через год он умер, а Лосевых арестовали и отправили в ссылку, в лагеря.
После освобождения их жизнь продолжалась уже в двух ипостасях — внешней и скрытой от мира. Только Богу известно, как удавалось отцу Андронику (Лосеву) следовать монашеским обетам и в научной деятельности, и во взаимоотношениях с окружающими, в том числе после кончины Валентины Михайловны со своей последней спутницей жизни, верной помощницей и ученицей А.Тахо-Годи. Он скончался в 1988-м на 95-м году жизни. Незадолго до смерти продиктовал свой последний текст — «Слово о Кирилле и Мефодии». На Ваганьковском кладбище на его могильном кресте из чёрного мрамора написаны слова 53-го псалма: «Во Имя Твое спаси мя».
Обитель имени Крупской
Эта удивительная история может показаться невероятной. Но всё так и было: в деревне Захарьино Ярославской области более 10 лет под видом сельхозкоммуны им. Крупской действовала тайная монашеская община.
Всё началось в 1921 году, когда по благословению архимандрита Никона (Чулкова), настоятеля Павло-Обнорского монастыря, шесть молодых монахинь поселились в Захарьине с намерением, чтобы со временем их община выросла в полноценную монашескую обитель.
Однако советские порядки мало способствовали такой перспективе. Поэтому планы архимандрита и его подопечных несколько видоизменились. Было решено вести монашескую жизнь тайно, дожидаясь падения безбожной власти. Общину зарегистрировали как сельскохозяйственную артель, при этом её внутренняя жизнь была устроена строго по монастырскому уставу. Численность коллектива быстро увеличивалась. К 1930 году в общине было уже более 100 человек. Её к этому времени переименовали в коммуну им. Н.К.Крупской.
Послушницы-коммунарки трудились на совесть. Кроме сельскохозяйственных работ, многие девушки освоили профессии каменщиков и плотников. В общине действовали кирпичный, дегтярный и кожевенный заводы, валяльно-катальная, швейная и сапожная мастерские, кузница и ветряная мельница. Монахини вырубали лес, корчевали пни, а на расчищенных полях сеяли хлеб. У общины был огород с парниками и прекрасный сад.
Духовник обители архимандрит Никон приезжал в деревню тайком, окормлял, наставлял, совершал богослужения.
Хорошая работа принесла коммуне широкую известность. Ей присуждали награды на всесоюзных смотрах и посвящали восторженные публикации. «Женская сельскохозяйственная коммуна имени Крупской, — говорилось в одной из центральных газет, — является наиболее ярким образцом героической борьбы трудящейся крестьянки под руководством Коммунистической партии за своё раскрепощение».
Однако тайное всё-таки стало явным. По завершении следствия в 1932 году многих насельниц общины отправили в лагеря, а монахиню Анну (Благовещенскую) через некоторое время расстреляли.
Но самое поразительное, что, несмотря на репрессии, уничтожить общину полностью не удалось. Оставшихся участниц ликвидированной коммуны включили в состав соседнего колхоза, но они продолжали вести совместный монашеский образ жизни и отдельное хозяйство. Колхоз потом упразднили, а община продолжала жить. И дожила до начала 1990-х годов, пережив советскую власть.
Игнатий и Игнатия
В 20-е годы прошлого века в центре Москвы закрыли знаменитый Высоко-Петровский монастырь, а в его зданиях разместили механический завод, спортивный зал, коммунальные квартиры, литейный цех и даже шляпную фабрику. Казалось, что монашеская жизнь ушла отсюда навсегда. Но вышло иначе.
Удивительным образом здесь тут же возник новый духовный центр столицы. Правда, подпольный. Несколько оставшихся монахов ютились в каких-то каморках вокруг монастыря, совершали богослужения в уцелевших близлежащих храмах, а потом и в мало приспособленных для служб помещениях.
Но вскоре они получили мощное подкрепление в виде целой группы монахов и старцев из закрытой в это же время во Владимирской губернии Зосимовой пустыни. Зосимовские старцы всегда привлекали паломников, а когда они оказались в центре Москвы, к ним потянулось множество верующих людей, в том числе молодёжи. Стали создаваться тайные общины, совершаться тайные постриги.
При этом старцы предлагали новым монахам продолжать в миру учёбу и работу и относиться к этому как к монастырскому послушанию, советовали «монашествовать в сердце» и скрывать свои монашеские имена от посторонних. Выдаваемые во время пострига рясы и клобуки надевали только в своём кругу и хранили с большой секретностью.
В 1935 году тайные общины попытались уничтожить: были арестованы многие их участники и духовные руководители, в том числе и самый известный — схиархимандрит Игнатий (Лебедев), ныне канонизированный как святой новомученик. Его отправили в чувашские лагеря, где он вскоре скончался.
Среди многочисленных духовных детей отца Игнатия была и юная студентка МГУ Валентина Пузик. Старец постриг её в рясофор (предварительная степень монашества) с именем Варсонофия. Следующее пострижение — в мантию — совершалось уже после кончины отца Игнатия. Но при этом в память о своём духовнике Валентина получила новое имя. Она стала Игнатией. А жизнь тайных общин продлилась и после разгрома, арестов, преследований. Только вместо единой монашеской семьи теперь существовали отдельные малые семьи во главе с уцелевшими или вернувшимися из лагерей духовниками, которые жили в разных местах Подмосковья. И тайно постриженные монахи продолжали своё служение в миру, добиваясь при этом немалых успехов.
Так, монахиня Игнатия, известная как Валентина Ильинична Пузик, стала доктором медицинских наук, профессором, основателем школы патологов-фтизиатров. Она получила немало государственных наград. А вот на пути в Академию наук всякий раз возникал непреодолимый барьер: ей прямо намекали, что про её тайную жизнь знают «там, где надо» и членства в академии не допустят.
Но по завершении медицинской карьеры в 1970-х годах монахиня Игнатия «открылась»: служила в храмах, публиковала богословские статьи и книги, создавала богослужебные тексты, которые вошли в церковную практику. В 2003 году, когда ей исполнилось 100 лет, она была пострижена в родном Высоко-Петровском монастыре в великую схиму — высшую степень монашества — с сохранением имени своего духовного отца. А через год схимонахиня Игнатия скончалась.
Райские сады отца Нестора
В ночь на 18 февраля 1932 года в Ленинграде развернулась огромная операция: одновременно были арестованы около 500 человек. Это означало разгром и ликвидацию подпольного Александро-Невского братства. Среди арестованных были и выдающиеся священнослужители, впоследствии канонизированные, и тайно постриженные монахи, и активные прихожане. Кого-то расстреляли, кого-то отправили в лагеря и ссылки. Но были и те, кого привлекли к делу по надуманным поводам — для придания большего масштаба всей операции. Некоторым из них удалось освободиться, хотя в ту пору это было нелегко.
Казалось, что случайным человеком, репрессированным «за компанию», оказался и такой яркий, но вроде бы далёкий от подпольного монашества человек, как уникальный специалист по субтропическим культурам профессор Василий Васильевич Маркович. Этот человек всю жизнь мечтал о роскошных райских садах на территории нашей страны, завозил со всего мира и адаптировал, развивал диковинные тогда для нас растения, в том числе эвкалипты, всевозможные цитрусовые, японскую хурму и хинное дерево. Он стал основателем Сухумской опытной станции, работал в Ленинграде под руководством академика Николая Вавилова, участвовал в экспедициях в Палестину, Индию, Японию, Грецию, Африку, на Цейлон.
Когда Марковичу дали 10 лет лагерей, за него вступился президент Академии сельхознаук Н.И.Вавилов. Срок удалось уменьшить. Однако после освобождения преследование продолжилось. И Вавилов снова обращается к высшим властям с письмом в защиту Марковича. Но тут арестовывают и самого Вавилова. Вскоре он погибает в тюрьме, и почти в это же время умирает Маркович в ссылке.
И как теперь выяснилось, Василий Васильевич вовсе не был случайным человеком для подпольного монашеского братства. Оказывается, что ещё в начале 1920-х годов он тайно прошёл обряд пострижения на Новом Афоне, получив имя Нестор. Именно им был написан краткий устав тайного монашества, который выглядит так: «1. Тайное монашество есть вынужденный путь христианского спасения в условиях советской действительности. 2. Идеалы тайного монашества те же, что и явного. 3. Тайное монашество не может быть мыслимо вне связи с Православной Церковью. 4. Постриг и пребывание в монашестве держится в строжайшей тайне. 5. Тайный монах не должен менять своего светского облика и отставать от культурного роста страны».
А свою автобиографию он озаглавил так: «Жизнь счастливого человека». И это справедливо. Ведь по завершении своего земного пути монах Нестор отправился в те самые райские сады, о которых мечтал всю жизнь.
