Проблемы, которые бушуют на мировой арене и в зоне боевых действий, проникают и в приходскую жизнь. Это вызывает немало вопросов у наших читателей. Как, например, вести себя с человеком, если ты поддерживаешь СВО, а он осуждает, и при этом вы ходите с ним в один храм? И всегда ли стоит публично высказывать своё отношение к событиям на Украине в церковном общении? Об этом мы поговорили с настоятелем московского храма Сергия Радонежского в Гольянове иереем Петром Ивановым.
Два условия для публичного высказывания
— Отношение к военной операции на Украине разделило многих — не только в семьях, на работе, но и в приходах. Одно неосторожное слово — и люди ссорятся напрочь, видеть друг друга не могут. Как эту напряжённость преодолеть?
— Согласен: испытание серьёзное, но драматизировать ситуацию тоже не стоит. Острые темы, которые казались жизненно важными и которые хотелось обсуждать, были всегда. Вспомните: меньшинства, мигранты, прививки от ковида, нетрадиционная медицина. Но во все времена не только в христианском обществе, а просто в обществе людей воспитанных существовало негласное правило — избегать таких тем, которые могут провоцировать разногласия и разномыслия. И в рамках православного прихода каждый может оставаться при своём мнении.
Но выражать его публично стоит только тогда, когда ты уверен в двух вещах. Первое: тебе есть что сказать по сути, но без эмоций и перехода на личности. И второе: тебя готовы услышать. В противном случае и начинать не стоит.
Тёплые носки и желание смерти
— Но вот смотрю: у вас в трапезной окопные свечи приготовлены. То есть приход поддерживает бойцов СВО. А если среди ваших прихожан есть люди, которым категорически это не нравится? Это же может их отторгнуть от прихода, и они перестанут в храм ходить…
— Да, бывает так, что отторгает. Особенно когда речь идёт о людях, чьи родственники живут на Украине. Им дела нет до геополитики, у них — личная, семейная боль. И их можно понять. Но ведь другая наша прихожанка, которая вяжет носки своему мобилизованному сыну, вовсе не желает смерти украинцам. Она только хочет, чтобы её сыну было тепло в окопе. Церковь имеет право не выражать своего отношения к военным и политическим проблемам, но она не имеет права уклониться от помощи тем, кто страдает. Кто голоден, испытывает жажду, кто замерзает. Как в притче: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня». Поэтому и мы отправляем в зону боевых действий бутилированную воду, тёплые вещи, окопные свечи.
— А если на исповеди люди признаются, что желают смерти воинам противника?
— Бывает и такое. Желать смерти кому бы то ни было, даже самому отъявленному злодею, — это грех очевидный. Когда я такое слышу, то стараюсь человека осадить, утихомирить. Начинаем выяснять, чего же на самом деле он желает. Оказывается, что, как все нормальные люди, он хочет, чтобы скорее наступил мир. Вот о мире, говорю я, и давай молиться. А каким будет этот мир, мы того не ведаем.
Православным можно быть, а можно казаться
— Среди людей, уехавших из страны и настроенных откровенно враждебно против России, есть, как ни странно, и православные по вере. Например, известный литератор Дмитрий Быков. Как к таким относиться?
— Называть себя православным и быть им — не одно и то же. Православный — это человек, который исповедуется и причащается и через это имеет связь с Богом. Он — часть церковной общины как некоей клетки общего церковного тела. Но я не уверен, что есть такой храм и такая община, где поддерживают мысли, которые высказывает Быков. Но предположим, что есть такой храм. Древнегреческая поговорка гласит: «На Солнце пятен нет». Это — в том числе про то, что нельзя запятнать святыню. Церковь, Родину, память о Великой Отечественной войне, например. А ведь многие пытаются. Всё тщетно. И какие бы русофобские идеи ни высказывал твой единоверец, это не коснётся ни Церкви в целом, ни кого бы то ни было из православных, меня или вас, например.
— Мудро.
— Есть замечательное высказывание апостола Павла. Оно, правда, о ереси и еретиках, но к нашей ситуации вполне подходит. Человек, принявший ложную догматическую доктрину, уже самоосуждён и самоотлучён. То есть он не Церковь вокруг себя очерняет, он сам себя из Церкви выталкивает.
А если это любовь?
— Отец Пётр, а как быть, когда дочь или сын вдруг объявляют, что хотят соединиться браком с человеком чуждых нам взглядов или – другой веры, или воинственным атеистом? А если это любовь?
— Ситуация очень тяжёлая. С житейской точки зрения. В таких браках довольно сложно сохранить единомыслие, которое является залогом мира. Если для человека нечто является важным в жизни, а для другого человека — нет, то рано или поздно это обязательно приведёт к конфликту. И даже если эти люди из-за большой любви или по милости Божией сами избегнут разногласий, то, когда в семье появятся дети, они станут полем битвы. Начнутся споры, какой вере дети должны принадлежать, какой философии придерживаться. Это может быть очень болезненно и даже губительно для ребёнка, да и для семьи.
