Вышел в свет роман Евгения Водолазкина «Оправдание Острова». Автора особо представлять не надо: лауреат десятка престижных литературных премий за бестселлеры «Лавр» и «Авиатор», Водолазкин сегодня — один из самых читаемых в мире русских писателей. А ещё он православный человек, и вера всегда ощутима в его книгах. Мы попросили Евгения Германовича рассказать о новом произведении.
Трагизм соединён с гротеском
— Появление каждой вашей книги становится событием, её ждут, заранее обсуждают. Но на этот раз ваш роман вышел довольно неожиданно…
— Да, о нём мало кто знал, это держалось в секрете.
— О чём книга?
— Действие разворачивается на Острове, которого нет на карте, но существование его не вызывает сомнений. Это некая вымышленная модель цивилизации, а её история — метафора истории как таковой. Происходящие события напоминают нам что-то из истории Франции, России, Германии. В целом Остров существует по законам европейской цивилизации на протяжении всего её существования — от христианских истоков до наших дней.
— А рассказчик берёт на себя роль историка?
— Точнее сказать, летописца. Я как филолог более 30 лет исследовал средневековые тексты — от византийских хроник до древнерусских апокрифов. И в новой книге попытался совместить сравнительно недавние события с летописной традицией. При этом в отличие от «Лавра» я почти не пользовался архаичной лексикой, работал только с интонацией.
— Вокруг чего развивается сюжет?
— За много сотен лет на Острове происходят разные события, но существует пугающее пророчество о наступлении тяжёлых испытаний. Чтобы избежать катастрофы, нужны хотя бы три праведника, которые отмолят Остров у Бога.
— Можно ли назвать книгу трагической?
— Трагизм в ней переплетается с гротеском. Так же как Средневековье — с современностью.
— Это размышление о судьбе европейской цивилизации?
— Да, мне хотелось создать портрет истории европейской, именно с ней я знаком лучше всего. Так что события намеренно беру то из западной хроники «Истории франков», то из древнерусской «Повести временных лет».
Тёмные века были менее жестоки
— Почему у книги такое название? О каком оправдании речь?
— Любая средневековая история была своего рода маленькой библией, дневником народа, который пытался осмыслить своё существование с точки зрения Божиего замысла. Осмыслить и объяснить свои ошибки. До некоторой степени это отчёт перед Богом. Это попытка оправдаться перед Создателем за произошедшее зло. И в этом смысле нам есть чему поучиться у Средневековья.
— Однако для многих людей та эпоха ассоциируется с чем-то мрачным, жестоким. Часто говорят о тёмном Средневековье…
— На самом деле это было куда менее жестокое время, чем сегодня. Не Средневековье придумало массовые убийства и концентрационные лагеря. Да, там были свои проблемы, часто творились жестокости, но их масштаб несравним с тем, что произошло в Европе в прошлом веке. В своём романе я опираюсь на средневековые модели мышления, пытаюсь уйти от привычных представлений, стереотипов Новейшего времени, чтобы сквозь призму прошлого посмотреть на нашу нынешнюю ситуацию. Тогда мы увидим, что она довольно печальна. Меня вообще очень беспокоит то, что происходит в наше время.
— Вы говорите о европейской ситуации. А Россия? Являемся ли мы примером особого цивилизационного пути? Или со своими особенностями всё же следуем в европейском фарватере?
— Я убеждён в существовании единой Европы, её культуры и истории. Сейчас стало хорошим тоном выводить Россию за пределы Европы. Но это не так. Россия — это Европа, только особая, восточная, византийского разлива. В древности были Рим и Византия. По сути, сейчас это Запад и Восток. Но какими бы они ни были разными, это ветви одного древа.
В истории свои ритмы и рифмы
— Можно ли считать новый роман продолжением «Лавра», где тоже есть тонкая интеллектуальная игра со средневековыми реалиями?
— В каком-то смысле все мои последние книги — это комментарии к «Лавру». Но «Оправдание Острова» особенно. И всё же существует принципиальная разница. «Лавр» — история личная. Там действует главный герой, это рассказ о его жизни, о духовном пути, о достижении святости. В «Оправдании Острова» нет центрального персонажа. Там всё строится на сложных, а порой странных отношениях между частным и общим, индивидуальным и общественным. Извечная тема: как индивидуальность влияет на окружающий мир?
— И какой бы ответ вы дали?
— В основе общего всё равно лежат индивидуальность, мысль, дух. Мне было интересно затронуть тему истории, понять, что в основе всего ритм. От тоталитаризма к хаосу и обратно. Наиболее комфортная точка — посередине. Этот ритм никак не могут уловить историки, но его улавливает Библия. Помните Книгу Екклесиаста? «Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий…» Главное слово здесь — время. В ритме. В рифме истории. История, как и поэзия, обладает рифмами. И это то, что нужно всерьёз изучать.
— Вы подводите в романе итог нашей цивилизации?
— Нет. Задача автора — создать ёмкий по смыслу образ, а не проповедовать. Истина многомерна. Порой важнее задавать вопросы, чем давать ответы.
