Отвечает доктор медицинских наук протоиерей Сергий Филимонов:
— Прежде всего надо сказать, что Церковь — за максимальное облегчение страданий, за паллиативную помощь, которая избавляет человека от сильной боли. Такая помощь должна включать в себя не только использование анестетиков, но и уход, социальную и психологическую поддержку, а также пастырское попечение. Это обеспечивает подлинно человеческое завершение жизни, согретое милосердием и любовью.
Кто-то спросит: а если полностью устранить боль не удаётся? В таких случаях многое зависит от психологического состояния человека, от его отношения к собственной болезни. Верующий понимает, что любое страдание в этом мире освящено Господом и может способствовать очищению души. Я немало общался с умирающими и убеждался, что нередко человек в результате таких страданий меняется по отношению к своим близким, к Богу и уходит из этого мира с очистившейся душой.
Терпеливое перенесение страданий — не бессмысленные муки, а особый этап жизни, который готовит человека к вечности. Поэтому выступать за эвтаназию может лишь тот, кто не понимает смысла человеческой жизни, у кого нет более высоких идеалов, чем комфортное земное существование. Такие люди полагают, что эвтаназия — проявление милосердия и жалости к неизлечимым больным. На самом же деле это беззаконное вторжение в планы Творца.
На Архиерейском Соборе 2000 года эвтаназию приравняли к убийству, если она совершается по инициативе врача, и к самоубийству — если на неё решается сам больной. Такие люди лишаются церковного поминовения и отпевания. Каждый должен понимать, что этим действием он ставит себя в один ряд с самоубийцами. Врачи, осуществляющие сегодня в некоторых странах Европы активную эвтаназию, нарушают Божью заповедь «не убий», извращают свой профессиональный долг, нарушают клятву Гиппократа. Эвтаназия — это убийство, какими бы рассуждениями о гуманизме её ни пытались оправдать.
