В начале октября на экраны кинотеатров выйдет фильм Бориса Хлебникова «Аритмия», получивший Гран-при фестиваля «Кинотавр». Это пронзительная история о семейной паре врачей, чьи отношения оказались на грани развода. И всё-таки им удаётся спасти свою любовь. Главную героиню сыграла молодая актриса Ирина Горбачёва, известная своими ролями в театре «Мастерская Петра Фоменко».
Вера — это усилие
— Что для вас — вера?
— Одна из главных опор в жизни. Меня крестили в детстве, как это часто бывает, на всякий случай. Бабушка водила по воскресеньям в храм. Я стояла, слушала пение, молитвы, не понимая, что происходит. Взрослея, приходила в церковь всё реже. А потом меня позвали быть крёстной. В первый раз я отказалась, потому что ни в чём не разбиралась и не могла взять на себя такую ответственность. Но когда меня позвали ещё раз, подумала, что это сигнал свыше. Стала посещать службы, вслушиваться в произносимые слова, стараться понимать смысл.
— А сейчас это продолжается?
— Да, я до сих пор чувствую себя как бы ребёнком, которого учат ходить. Верить — значит делать усилие, развиваться. Мне не хочется быть пассивным христианином. Есть опасность превратить самое главное в рутину, привычку, формальное исполнение правил. Чтобы научиться ходить, надо идти, падать, вставать, плакать и снова идти.
Как создать хорошее кино
— По телевизору показывали репортаж с «Кинотавра», и было видно, как на премьерном показе «Аритмии» вы плакали…
— Не ожидала, что этот фильм меня настолько пронзит. Плакал и мой муж Гриша. Картина очень созвучна тому непростому периоду, который мы с ним прошли. Моему мужу показалось, что этот фильм практически про него. Буквально с теми же словами, которые он говорил в похожей ситуации. В фильме есть боль, и она очень понятна тем, кто пережил подобное.
— Борис Хлебников хвалил вашу работу. Что для вас значила встреча с таким режиссёром и таким партнёром, как Александр Яценко?
— Это огромная удача. Правда, вначале пришлось понервничать. На пробы ходила раза четыре, не понимая, берут меня в картину или нет. И вдруг мне перестали звонить — все пропали на две недели. Я решила, что меня не утвердили, сильно расстроилась. Но потом позвонил Боря и сказал: «Ира, я хочу, чтобы мы вместе попробовали это снять». И начался чудесный творческий процесс. Чтобы сделать талантливое кино, не обязательно жить в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, достаточно иметь толкового продюсера, который заинтересован в высоком качестве картины и пригласит хороших сценариста и режиссёра.
— А в плохом кино вам приходилось сниматься?
— В студенческие годы играла в проходных телесериалах. Тогда совершенно не было денег. Но и та работа приносила свою пользу. Тебя запоминает кастинг-директор, люди видят, что ты способен на большее… У многих артистов начиналось именно так: снимались в явной ерунде, а потом их звали в серьёзный проект.
— Сегодня вы можете выбирать себе роли?
— Да, и это великое счастье. После «Аритмии» у меня появилась возможность самой определять, в каких проектах участвовать. Я понимаю, что несу ответственность за каждую роль, за всё, что делаю. Мне хочется поддерживать в людях добро, помогать им, не опускать планку.
Три главные радости
— В какой храм вы ходите?
— Священномученика Антипы, там у меня есть духовник.
— В этом приходе немало актёров. Вам легче со своими коллегами?
— Даже не знаю. Ты наедине со своими проблемами, в каком бы храме ни находился. Просто в этот храм хочется приходить, в нём сами стены откликаются. Туда ходят артисты из «Мастерской Петра Фоменко», а мои друзья решили там крестить ребёнка.
— Вы однажды сказали, что три главные радости в вашей жизни — люди, молитва и созерцание. Кто научил вас молитве?
— Мой супруг. В один из непростых периодов своей жизни Гриша начал молиться. Я заглянула в его молитвослов и увидела, что там всё понятно, переведено на русский язык. Это очень важно — понимать, что ты читаешь, что произносят в храме.
— У вас есть любимые библейские образы или притчи?
— Притча о сеятеле, где душа сравнивается с почвой, то с каменистой, то с плодородной. Я сегодня ближе к каменистой, в которую зерно попало, но ему трудно по-настоящему прорасти. Иногда оправдываешь себя: дескать, я ещё не готов к «засеиванию». А следом мысль: нет, надо меняться, давать плоды. И начинаешь стараться, потому что тебе уже что-то открылось. Ты уже ощутил благость, свет, гармонию с миром, с самим собой. И это не хочется терять.
