Он сам поёт свои песни, однако большую их часть исполняет его жена и муза Жанна Бичевская. 15 лет назад написал песню, в которой есть такие слова: «Возвратит Россия русский Севастополь, станет снова русским полуостров Крым…». В конце 1990-х создал цикл песен о Николае II и его родных, называя их святыми. В 2000-м царскую семью канонизировали, в 2014-м в Россию возвратился Крым.
К вере привёл Серафим Саровский
— Геннадий, слова о Севастополе и Крыме — это что, пророчество?
— Не хочу, чтобы читатели подумали, что я что-то особенное представляю собой в духовном отношении. Я простой и грешный человек. Есть в фильме «Андрей Рублёв» такая фраза: «Может, лучше во мраке неразумия велению сердца своего следовать?» Ну а подсказки сердца — это ведь и вера, и тайны творчества.
— У ваших духовных песен о семье последнего русского императора есть какая-то предыстория?
— В начале 1990-х в Дивееве вновь открылся монастырь, и мы с Жанной решили туда съездить. В итоге в продолжение 11 лет жили там по несколько летних месяцев. Там и начали воцерковляться. Фактически Господь через батюшку Серафима Саровского нас с Жанной привёл к вере. Мы прочитали летопись обители. Эта книга во мне сразу всё перевернула, как будто невидимые заклёпки, которыми я был закован, отлетели. Вот тогда, в августе 1998 года, в Дивееве я за день написал первую песню о царственных мучениках.
— Но какая связь между Серафимом Саровским и царской семьёй?
— Так ведь было письмо, которое преподобный написал и хлебушком запечатал: «Царя, который меня прославит, прославит Бог». Царь Николай открыл это послание. И хотя архиереи долго отказывались прославлять, добился своего. Это ведь совсем недавно было — в 1903 году, немного более 100 лет назад. Весь народ молился батюшке, детей называли в его честь, а официальной канонизации всё не было. У меня, кстати, оба деда — Серафимы.
— Вы ведь эти песни на концертах пели. Как к ним отнеслись слушатели?
— Мы с Жанной записали диск и стали ездить по батюшкам, приезжали в Троице-Сергиеву лавру. Так вот поначалу некоторые даже отказывались брать в руки диски. Знаете, говорили они, что этот ваш Николай бумаги страшные подписывал, а ещё и курил? А потом Жанна в Иерусалиме на торжествах по случаю 2000-летия со дня рождения Спасителя вручила эти диски Святейшему Патриарху Алексию II, митрополиту Ювеналию и митрополиту, а теперь Патриарху Кириллу. На диске было изображение иконы царя Николая, мой знакомый написал её по моей просьбе. Так ведь было со многими святыми: сначала — почитание в народе, а потом — официальная канонизация.
— Вы и крестились в Дивееве?
— Нет, в Туле, где родился. Когда мальчишкой просыпался, глаза открывал, в окне видел такую картину: крест на колокольне тульского собора сияет в лучах солнца. Собор наш никогда не закрывался, даже в войну. Крестили меня в этом соборе примерно в годовалом возрасте. Сестра бабушки, Антонина Михайловна, взяла меня в охапку — и в храм. А потом Господь уже управлял.
Два случая в Кремлёвском полку
— А петь вы как начали?
— Ребята на улице показали несколько аккордов на гитаре. Потом я начал свои песни писать. После школы был принят в профессиональный коллектив в нашем ДК. Осенью 1976 года меня должны были забрать в армию, и в Тулу приехал майор Елёв, начальник клуба Кремлёвского полка. Узнав, что я музыкант, сказал, что если с проверками всё будет хорошо — а это ведь войска КГБ, — то я буду играть в ансамбле Кремлёвского полка. Так и вышло. Мы сразу начали выступать на концертах, на фестивалях, я несколько песен написал, в том числе про пост №1. В общем, ничего не предвещало проблем.
— Но они появились?
— Охваченный каким-то духовным стремлением, я пошёл в библиотеку Кремлёвского полка и спросил, есть ли у них Библия. Мне сказали: да. Я взял её и стал периодически читать. Нашёлся человек из ансамбля, который доложил об этом начальству. Про меня сказали тогда: «А Пономарёв-то внутри гнилой: он верующий, Библию читает». Замполит полка подполковник Елисеев сообщил мне: «Пономарёв, учитывая твои заслуги перед ансамблем, я тебя отправляю в хорошее место». И дал мне сутки, чтобы добраться до Солнечногорска, до высших военных курсов «Выстрел». А меня накануне приехала проведать мама. Утром видела меня на концерте, а вечером ей говорят: «Ваш сын в полку больше не служит».
— Новое начальство про Библию не вспоминало?
— Нет, определили в ансамбль, в котором я благополучно дослужил. А знаете, почему благополучно? Накануне моего перевода нас послали в наряд в Георгиевский зал Кремля, мы оттуда столы и ковры выносили после юбилея Брежнева. Несём ковёр куда-то вверх по лестнице, встали передохнуть. Я поднимаю глаза и вижу перед собой огромный лик Христа. Оказалось, мы забрались в самую маковку одной из церквей. Туда же, на чердак, видимо, и икону кто-то поднял. Я замер. Потом не раз над этим думал: что это было? Может, Господь меня укреплял, мол, не бойся, всё будет хорошо?
Со сцены — в храм
— Вы же и в популярных ансамблях пели, и в церковном хоре. Как это совмещалось?
— У меня после армии всё время сидело в голове: если музыкальная карьера не заладится, попрошусь петь в храм. А тут вдруг регент одного из тульских храмов, Любовь Борисовна Собинина, пришла на концерт группы «Фанты», где я тогда выступал. Послушала и пригласила меня в хор. Я говорю: вы посмотрите, где я пою и в какое святое место вы меня приглашаете… Она в ответ: не переживайте, наши певчие где только не работают. За 10 лет, пока пел, я открыл для себя уникальный пласт русской певческой и композиторской культуры.
— А с Жанной вы где познакомились?
— В Омске. Работал тогда в одном омском ансамбле. Она была там на гастролях. Я был её поклонником и знал все её песни наизусть. И вот решился передать ей кассеты со своими песнями: а вдруг она послушает и ей понравится? Но ответа не было. А через несколько лет она приехала на гастроли в Тулу, где был я. И тут уже к моим песням отнеслась более благосклонно, она их полюбила. С тех пор мы уже 28 лет вместе.
